Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Слушайте, господа заговорщики, если вы думаете, что я буду штурмовать лечебницу, то совершенно напрасно…
– Почему?
– Потому что я вам не спецназ.
Шипучин посмотрел на него снизу вверх, засмеялся почему-то.
– Извини, Митя, но другого спецназа у нас просто нет. Так что придется тебе поднатужиться.
– Даже не рассчитывайте… – начал было Митя, но тут же умолк и переменился в лице, застыл, не мог оторвать взгляд от лечебницы. Следом за ним повернулся Шипучин, увидел, как открылись створки входных дверей – тяжелые, металлические, психонепроницаемые – из них медленно, скорбно, мерцая, словно ненастоящие, вышли два санитара в зеленых халатах, медленно, скорбно везли каталку, опыленную траурной тканью… Там, под тканью этой, еле угадывалось недвижное, неживое, замершее тело.
На лицо Шипучина упала тень, он хотел что-то сказать, но не успел.
Из дверей выплыла еще одна каталка, в ней под мрачным покровом каменело еще тело. Четверо санитаров повлекли свои каталки вперед, вперед, к «Газели», на которой было написано «Спецперевозки», но не той, где стояли оцепеневшие Шипучин и Митя, к другой – темной, остывшей, глубокой.
Не веря своим глазам, Шипучин посмотрел на Митю. По его лицу, прямо по толстым щекам катились горькие слезы – отчаянные, безнадежные. Губы дрожали, силились выговорить спасительные слова, не могли, застыли. Слезы докатились, упали, отогрели онемевшие губы…
– Эдик, – губы шевелились беззвучно, – Эдик, я согласен… Я готов быть спецназом, водителем, дворником, кем угодно… Лишь бы… Лишь бы они… они…
Митя задохнулся от слез, голос его пресекся, он умолк. Молчал и Шипучин, молчало все вокруг. Молчало, зеленело, цвело… И лишь одна сумасшедшая липа прямо посреди весны, посреди двора не чуяла ничего, не видела и только пела отчаянную свою, последнюю песнь: о жизни, свободе, любви – о том, что исчезло навсегда и никогда уже не сбудется… никогда, никогда.
Послесловие
Ангелы-хранители по версии Винокурова
Сравнительно молодая русская литература за два века создала впечатляющий корпус литературных текстов и, казалось бы, показала Россию во всех ракурсах, задумалась обо всех вечных вопросах и поняла о человеческой природе все, что только можно понять. Кажется, исчерпаны были не только все возможные стили, но и все интонации – и следствием этого стало появление в конце прошлого века такого феномена, как постмодернизм, основой своего существования сделавший не живую жизнь, а чужие тексты.
Тем более удивительно, что в этом многоголосом хоре время от времени появляется отчетливо новый голос со своей интонацией и своим неповторимым рассказом о мире вокруг нас. Раньше такой голос порождал национальные литературы, как это было с Данте, Шекспиром, Сервантесом, Пушкиным и Гоголем. Сейчас он обычно означает просто появление очень хорошего писателя.
Как правило, сначала этот голос мало кто слышит, как будто некие неназванные силы сопротивляются его появлению. Но рано или поздно он все равно пробивает себе дорогу и становится неотъемлемой частью культуры. При этом ситуация в литературе может быть какой угодно – она может быть на подъеме или, напротив, утратить всякие представления о том, что хорошо, а что плохо. Но отличительная особенность настоящего писателя состоит в том, что он не только реализуется сам, но и определенным образом организует окружающую действительность. Он напоминает о самом важном, причем говорит об этом понятным для современника языком. Если повезет, язык этот остается понятен и интересен и следующим поколениям.
Нам представляется, что Алексей Винокуров, книгу которого вы держите сейчас в руках, имеет все шансы быть прочитанным и понятым самыми разными поколениями читателей.
Как это бывает у писателей, биография Винокурова была довольно пестрой. После института в девяностых он работал в газетах и журналах, начал писать пьесы, которые ставились в России и ближнем зарубежье. Потом в очередь с Виктором Шендеровичем делал знаменитую в свое время юмористическую программу «Куклы», работал программным директором на казахстанском телеканале «Тан», писал сериалы для разных российских телеканалов. Впрочем, сериалы в свой актив Винокуров не включает: слишком много, по его словам, «стоит людей между авторским сценарием и воплощением его на экране – и всяк портит сценарий в меру своих способностей, а способности у некоторых для этого выдающиеся». Винокуров писал и детские книги – традиционное занятие для русского писателя, когда на дворе наступает безвременье – политическое или литературное.
Почти все его предприятия были удачны и отмечены разнообразными профессиональными премиями. Однако сам Алексей Винокуров считал их ответвлениями от главного своего дела – традиционной русской прозы. И это притом что первый его роман, «О карлике бедном», опубликовали не только в петербургском альманахе «Постскриптум», но и на постмодернистском сайте «Вавилон». Иными словами, постмодернисты приняли его за своего. Однако они ошиблись: Винокуров – традиционный русский писатель.
Но почему ошиблись постмодернисты? Очевидно, потому, что автор этой книги не только следует традиции, но отталкивается от нее, привносит в нее что-то принципиально новое. Мы уже забыли, но все почти классики, от Пушкина с Гоголем и Толстого с Достоевским до Чехова, Булгакова, Бабеля и прочих мастеров русской литературы являлись новаторами, взламывали привычный порядок вещей.
Этот же подход характеризует и Винокурова. Каждый его роман исследует ту или иную больную проблему общества в духе традиций великой русской литературы. Романы его одновременно смешны и трагичны, камерны и масштабны; это эпопеи, в которых различимо лицо каждого героя.
К своим романам Винокуров шел долго. Для этого понадобилось в какой-то момент бросить все другие дела и сосредоточиться на одном, главном деле жизни, для которого, как говорит сам писатель, он и живет на свете. Но результат этого сосредоточения появился очень скоро и почти сразу был замечен и оценен независимо мыслящими критиками и читателями.
Публикация Алексея Винокурова в журнале «Знамя» принесла ему в 2017 году сразу две премии: премию журнала «Знамя» и премию Библиотеки иностранной литературы «Глобус». Первая же книга, изданная в «Эксмо» – роман «Люди Черного Дракона», – сделала его финалистом премии «Большая Книга-2018». Работая в русле традиций Гоголя и Булгакова и демонстрируя блестящее владение всей палитрой литературных инструментов, автор посвящает этот роман межэтническим отношениям на примере сосуществования разных национальностей на Дальнем Востоке.
Яркое дарование всегда вызывает целый спектр эмоций – от восторга до неприятия. Не зная, что поставить в упрек, его пытаются обвинить в публицистичности. Но кто из больших русских писателей не был публицистичен? Гоголь, Достоевский, Тургенев, Толстой, Салтыков-Щедрин, Бабель, Булгаков, Платонов, Зощенко – список можно продолжать бесконечно. То, что принимают за публицистичность, – на самом деле живая реакция на современность, поиск ответа на вечные вопросы в новых обстоятельствах.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
