Последнее письмо с признанием наконец найдено во входящей корреспонденции для «Таймс». Кажется, он ждал, пока сможет покинуть Лондон и скрыться, чтобы только тогда эта записка попала в газеты. Конечно, сенсационной статьи не будет. Я оставил записку на твоем столе. Грейплинга упрятали в тюрьму, в другую, с более высоким уровнем охраны и гарантий от побега. У него теперь никаких шансов выйти досрочно. Ему суждено размышлять о своих поступках всю оставшуюся жизнь. Когда ты вернешься в штаб-квартиру, мы сможем обсудить все остальные детали, которые тебя интересуют. До тех пор все мои мысли с тобой, Ноттсби и леди Изабель.
Хардеуэй. Запах цветов окружал ее, подавляя все остальные ощущения. Сад был одним из тех мест, где она любила проводить время. Изабель положила голову на подушки. Подушки? В каком саду такие мягкие подушки? Она моргнула и, хоть и нечетко из-за того, что все расплывалось у нее перед глазами, увидела множество ярких цветов. Она не может быть в постели Фэллона. Удобная кровать в саду? А может, это все уже на том свете?
– Я умерла? – еле слішно пролепетала она, ожидая услышать какой-то неземной голос.
– Нет, к счастью, нет. – Мужской голос прозвучал откуда-то издалека. Она попыталась повернуться в ту сторону, откуда он раздался, но резкая боль в боку не дала ей сделать этого. – Хотя ты едва не заставила меня так думать.
– Фэллон? – позвала она, и только когда его имя слетело с ее губ, она поняла, что его здесь нет.
Отец подошел ближе, поправляя повязку на ее голове.
– Зачем ты пошла за мной? Это было смертельно опасно.
– Теперь я и сама это вижу. – Губы пересохли. Ее голос звучал хрипло и низко.
Мать тоже была у ее постели. Как долго она проспала? Последнее, что она помнила, это жгучая боль от ножа… и Фэллон. Он держал ее в своих объятьях.
– Слава небесам, ты очнулась! – всхлипнула мать. – Даже доктор не знал, когда это произойдет. – Она стиснула руку Изабель. – И произойдет ли вообще.
Отец продолжал поправлять повязку у нее на голове и так, и эдак, пока не был удовлетворен результатом. Однако голова у нее не болела. А вот бок… Она не двигалась, только смотрела.
– Не думай об этом, дорогая. Изабель полностью поправится.
Дорогая? Изабель посмотрела на своих родителей. Они держатся за руки? Их пальцы переплетены? Возможно, она все-таки не на этом свете? Ее родители нежно воркуют друг с другом, а она сама окружена цветами…
– Мы с твоим отцом не теряли надежды, хоть она была очень слабой.
Изабель чуть подвинулась, чтобы рассмотреть цветы. Они не росли из земли, хоть и были настоящими. Цветами были заполнены все вазы в доме, расставленные по спальне. И эта сцена напомнила ей о другой комнате с цветами…
Ее глаза наполнились слезами – к ней пришло осознание того, что она могла уже… не вернуться.
– Мне так жаль, что я попала во все это безобразие, – повернулась она к отцу. – Не только потому, что пошла за тобой, но и музей, и свадьба Виктории…
– Изабель, ты ни в чем не виновата. – Его глаза были исполнены тревоги, когда он говорил это, под ними залегли морщины, отчего отец выглядел старше своего возраста. – Этот заговор начался задолго до того, как ты отправилась в музей. Это началось, когда вы с сестрой еще учились в школе. Только в конце концов все сошлось на тебе. Один Реджинальд Грейплинг виноват во всем.
Он прямо-таки прорычал его имя, и мать положила руку ему на плечо, чтобы успокоить.
Не обращая внимания на странное поведение родителей, Изабель продолжила:
– Я вообще не должна была обращать внимание на этого человека. В этом сезоне я наделала столько ошибок! Вы, должно быть, очень беспокоились обо мне. Я должна была найти способ написать вам после свадьбы, чтобы вы знали, что я в безопасности… и обо мне хорошо заботятся. – Она всхлипнула, быстро моргая, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. Нет смысла плакать о том, что было и прошло. Все кончено, что бы она ни слышала в гавани. То, как он смотрел на нее, – всего лишь проявление беспокойства, вот и все. Слишком много всего произошло. Возврата к прошлому нет.
– Мы знали, что ты в самом безопасном месте, – заверил ее отец.
– Знали? Я знаю только, что вы передали мой чемодан с вещами, но вы знали… обо всем?
– Я… – Отец замолчал, подергивая узел своего платка, будто он слишком туго завязан. – Я был на связи с Сент-Джеймсом.
– Ты имеешь в виду украденные картины?
– Не только.
– Ты разговаривал с Сент-Джеймсом обо мне, моем состоянии? Спрашивал, как мое здоровье?
Он вздохнул и, сев на край ее кровати, посмотрел ей в глаза.
