Книга Роботер - Алекс Лэмб

Мысль, бывшая Уиллом, обратилась на себя и разрослась. Подразумеваемое ветвилось, множилось, обретало текстуру, заменяя потерянное. Появились потоки данных, столь же разнообразные и богатые, как утерянные чувства. Они замыкались в кольца, ветвились и набирались сложности с каждой итерацией. Роботер вспомнил, что такое зрение.

Он плыл в необъятной галактике мерцающих огоньков. Впереди – маленькая чёрная сфера. Всё его естество прониклось удивительным ощущением спокойной правоты, будто он очистился в огне страданий и увидел награду. Уилл не ожидал ничего подобного, но сразу узнал свой разум, каким и представлял его: плотное ядро в центре, на периферии – чувства. Правда, в огоньках не распознавались никакие знакомые ощущения. Каждый – плотно свитый клубок структур, кипящих активностью, словно сознание робота. Каждый буквально гудел от жизни.

И сфера странноватая. Хм, а ведь она вовсе не представляет душу. Это – Преобразившийся.

– Поздравляю, – сказала сфера, – вы прошли финальное испытание.

Уилл растерянно огляделся. Он же бестелесный, пустота в пустоте.

– Это моя программа оболочки? – спросил он чем-то, не совсем похожим на голос.

– Нет, это ваш новый разум. Вы ещё можете активировать созданную вами оболочку, но прошу вас сначала рассмотреть другие возможности, которые мы до сих пор не открывали вам.

Несмотря на обволакивающее разум отстранённое, космическое спокойствие, Уилл тут же исполнился подозрений.

– Что за возможности?

– Использование ваших новых внутренних систем. Тех, что вы наблюдаете вокруг, – пояснила сфера.

Уилл посмотрел на огромные изогнутые стены программных узлов. Но ведь в мозгу нет места для всего этого, уж точно.

– Я считал мои новые утилиты моими новыми системами.

– Мы и хотели создать такое впечатление, – заметила сфера, странным образом передав ощущение усмешки. – Но, как видите, наши работы зашли гораздо дальше.

– Но как? Я же потерял свой интерфейс!

– Мы реконструировали и улучшили его, используя средства, инсталлированные в вашу клеточную структуру, – сообщил Преобразившийся.

– Инсталлированную в мои клетки? – не веря своим ушам, спросил Уилл.

– После того как вы решили третью задачу, ткани вашего тела были изменены с помощью протеиновых носителей, которые вы называете «вирусами». Информация была записана в клетки через ваши имплантаты. Затем информация была использована для создания процессорных моделей, называемых вами «СОПы».

А, вот в чём дело! Клетки превратились в миниатюрных роботов.

– Нанотех! – воскликнул Уилл.

Значит, он жив благодаря технологии, которую земляне уже давно считают невозможной.

– Нет, – сказала сфера. – Человеческое представление о нанотехнологиях грубое и примитивное. То, что мы сделали с вами, лучше всего описать словами «усовершенствованная жизнь». Вы получили протеиновые механизмы, позволяющие клеткам стать процессорами. То есть вы теперь можете управлять поведением клетки и её функциями.

Уилл долго молчал.

– И почему вы не рассказали мне всё это раньше? – наконец выговорил он.

– Отчасти потому, что модернизация клеток ещё не закончилась. И ещё потому, что мы не сомневались: если дать вам выбор, вы предпочтёте сохранить те черты и свойства, которые называете «человеческими». Однако когда вам предоставили неограниченный выбор возможностей в критической ситуации, вы предпочли адаптироваться, но не потеряли надежды. Тогда мы увидели, что вы поняли фундаментальную истину конструктивной самомодификации: иногда нужно делаться тем, кто вызывает у вас самих отвращение либо страх, чтобы выжило большее – ваше «я».

Уилл подумал, что если бы не удивительное, безмятежное спокойствие, окутавшее всё естество, он бы обиделся на несправедливость.

– То есть вы имеете в виду, что подстроили мой плен и тем заставили меня выбрать?

Уиллу вспомнился таинственный донос анжелесской полиции, а потом – лицо кричащей от боли Эми.

– Конечно же, нет, – заверил Преобразившийся. – Нам тоже пришлось адаптироваться, усилить ваши природные способности, чтобы обеспечить выживание до момента, когда ваше тело целиком подготовится к новому. Например, мы ускорили выздоровление после инъекции препаратов и дали знание, позволившее взломать склад на Нью-Анджелесе. Однако заметим: большей частью, ваше выживание – ваша личная заслуга.

Преобразившийся умолк, затем меланхолично добавил:

– Мы сожалеем, что предоставили вам путь к решению задач лишь после гибели товарища. Отчасти, ваша апатия и нежелание двигаться были спровоцированы нами, чтобы быстрее завершить работу и не допустить новой потери.

– А что бы вы сделали, если бы я написал другую программу? – спросил Уилл, поразившись собственной дерзости, с замиранием сердца ожидая ответ.

– Вам бы позволили запустить и исполнять её, – прямо ответила сфера. – В этом случае программа уничтожения человечества продолжалась бы.

Уилл задумался. Похоже, он едва не погубил себя вместе с миром людей.

– Теперь вы понимаете разницу между конструктивным и деструктивным биологическим видом? – спросил Преобразившийся.

– Нет, – только и смог ответить Уилл.

Здесь нет места лжи. Хотя роботер и был доволен тем, как всё обернулось, логика Преобразившихся продолжала оставаться загадкой.

– Тогда посмотрите снова, – предложила сфера.

Реальность Уилла раздвоилась. На пару жутких секунд он вернулся в тело роботера Плодовитых, управлявшего армией примитивных роботов, выбивавшегося из сил за горстку фальшивого наслаждения. Уилл вздрогнул, поразившись жуткому сходству с собой, сидящим в камере, отданным во власть садиста-священника.

И внезапно Уилл понял.

И он, и роботер Плодовитых были изменены своими же сородичами ради работы с техникой, но совершенно различным образом. Роботер Плодовитых не мог выйти за рамки своего назначения. Он оставался рабом. А галатеанские роботеры, хотя и были приспособлены к машинам, не зависели от них. Галатеанцы могли расти, совершенствоваться, находить себя. Они могли вырасти из роли, для которой предназначались.

Уилл вполне мог осуществить мечту, стать капитаном звёздного корабля, если бы постарался как следует. Конечно, пришлось бы бороться, терпеть порицания, идти на компромиссы и не терять надежды. Но как иначе? Пока человечество ценит свободу изменяться и тем сохранять человечность, оно будет жить. Если скатится до грубого насилия и косности, как Варгас, – оно обречено.