Признаюсь, часто мне было очень страшно. Спускаясь в неизвестное, я так боялась, что иногда мне не хватало сил открывать преграждавшие мне путь двери. Я не знала, что ждет меня за каждой из них, и страх неизвестности до такой степени подтачивал мои душевные силы, что порой мне просто хотелось присесть на краю дороги и сидеть так веки вечные.
Иногда я говорила себе: «Все. Не могу больше», но тут же представляла, как плачет моя малышка, как ждет она моего молока. Лишь мысленно возникавший перед моим взором образ ребенка давал мне силы идти дальше.
Наконец я пересекла лагуну с темной водой, обманула грозного пса Цербера, и передо мной распахнулись врата цитадели мертвецов. Я стала первой живой омниорой, перешагнувшей грань между жизнью и смертью, чтобы поговорить с мертвыми.
Я прибыла к мертвецам с пустыми руками, но мои груди были полны молока, а глаза — слез.
Послушав совета Кристины, я преклонила перед мертвецами колени, зарыдала и стала умолять их смилостивиться над Избранницей — моей дочерью, которой угрожала смертью чернокнижница Баалата. Я говорила просто и ясно. Мне нужна была справедливость.
Мертвецы выслушали меня с сосредоточенным вниманием и велели подождать.
Не знаю, сколько продлилось это ожидание, мне оно показалось бесконечным. Наконец меня уведомили, что решение принято.
Мертвецы смилостивились надо мной. Я просила их о сострадании к моей малышке, подчеркнув, что Баалата преступила все законы жизни и смерти.
Обитатели Царства Мертвых приняли справедливое решение. На своем совете они постановили покарать Баалату за ее вызывающее поведение и за преследования беззащитной новорожденной девочки и приговорить ее к заточению в Царстве Мертвых.
На моих глазах вопившую и отбивавшуюся Баалату связали путами Несбыточных желаний, насадив ее на стальные шипы Возмездия в Пещере горя и слез, где она должна была остаться навсегда, не показывая больше носа в мир живых.
Возрадовавшись, я уже предвкушала радость встречи с дочкой, представляя, как сжимаю в объятиях ее теплое тельце, когда милосердные мертвецы предоставили обреченной Баалате последнее слово.
Извиваясь в путах, финикийская одиора изрекла страшное пророчество:
— Я вернусь в мир живых, ибо, когда Диане исполнится пятнадцать лет, она сама позовет меня, и я разорву ваши жалкие путы!
Мертвецы тут же заткнули ей рот, но слова прозвучали.
Не скажу, что я в них поверила, но я часто о них думала, и мне становилось не по себе. Поэтому мое возвращение было безрадостным. Меня не покидали мрачные мысли о том, что ждет всех нас через пятнадцать лет.
Я не знала, сколько времени прошло на Земле, пока я была в Царстве Мертвых. Не знала, что обнаружу в мире живых.
В голову приходили разные мысли:
«А вдруг Кристина превратилась в моего врага и мне придется защищаться от Ледяной Королевы, вознамерившейся похитить Избранницу?»
Я мучилась этими вопросами, поднимаясь наверх, вдыхая свежий воздух и пожирая глазами земные цвета. Постепенно я возвращалась к жизни, обретая ощущения, почти умершие во мне за время пребывания в Царстве теней. Когда я вспоминала поцелуи Гуннара, у меня дрожали колени. Когда я вспоминала нежную кожу Дианы, у меня трепетали кончики пальцев. Мне хотелось пить и есть. Я ожила, словно родившись заново.
Словно Ома в стародавние времена, я вернулась туда же, откуда отправилась в путь. Внешне я ничуть не изменилась, но уже отличалась от остальных людей тем, что побывала в таких местах, о которых они ничего не знали. Я стала более сдержанной и более ранимой, повзрослела и набралась мудрости.
По возвращении в мир живых, мне пришлось лицезреть сцену, не являвшуюся мне даже в самых невероятных сновидениях. Оказавшись в том самом зале Ледяного дворца, из которого я отправилась в Царство Мертвых, я увидела мирно спавшую на мягких тюленьих шкурах Диану в той же самой позе, как я покинула ее. Диана улыбалась во сне и сосала палец. Но она была не одна. Над ней стояли мать ее отца — бабушка Кристина, и моя мать — бабушка Деметра.
Моя сильная, умная и великая мать искала меня и нашла на краю земли.
Охватившие меня чувства чуть не свели меня с ума.
Что же происходило в Ледяном дворце? Встреча родственников?
Как бы ни так!
У Кристины и Деметры были серьезные, сосредоточенные и напряженные лица. В руках они держали волшебные палочки и пристально смотрели друг другу в глаза.
Внезапно я поняла, что застала их в самый разгар битвы. А точнее, в тот критический момент, когда они опутали друг друга волшебными чарами и обнаружили, что их силы практически равны. Ни одна из них не могла возобладать над другой, и они были обречены стоять друг напротив друга в стальных тисках магии до тех пор, пока какое-нибудь постороннее событие не нарушит сложившееся равновесие.
Наверняка они уже заметили меня краем глаза, но не стали поворачиваться, дабы не упустить противницу из вида. Однако в глазах обеих блеснул лучик надежды.
Не спуская глаз с Кристины, Деметра решительно заявила:
— Я ждала тебя, Селена. Я была уверена, что ты вернешься. А теперь помоги мне!
В ответ я не пошевелила и пальцем.
Кристина наградила меня благодарной улыбкой.
— Спасибо, что покончила с Баалатой, Селена, — сказала она. — А теперь помоги мне!
— Ни в чем не сомневайся, Селена, — перебила ее Деметра. — Сомнения не доведут тебя до добра. Повинуйся только своим чувствам. Спаси себя и свою дочь!
— Ты знаешь, что в жилах Дианы течет кровь одиор, и омниоры никогда не признают ее своей Избранницей, — вмешалась Кристина. — Не слушай Деметру. Она никогда не смирится с тем, что твоя дочь — одиора, и постарается от нее избавиться.
Не двигаясь с места, я слушала обеих, но в голове у меня уже начало формироваться окончательное решение.
— Я ни на секунду не забывала тебя, Селена, — прошептала Деметра. — Я всегда старалась защитить тебя и буду защищать твою дочь. Не слушай одиору. Одиоры всегда лгут!
— Можно подумать, что ты всегда говоришь правду! — упрекнула я мать. — Не ты ли говорила, что Метрикселла и Карла — простые смертные девушки, а на поверку они оказались омниорами, приставленными за мной следить!
Шагнув вперед, я встала между Деметрой и Кристиной, дав им возможность собраться с силами и мыслями.
Взглянув на белую руку Кристины, я вспомнила слова слепой прорицательницы: «Бойся белизны ее рук и холода ее сердца, не то она тебя погубит!»
Выхватив свой кривой нож, я занесла его над головой.
— Ты обманула меня, Деметра! — воскликнула я, повторяя про себя слова прорицательницы. — Но я омниора и всегда ей останусь!
Со слезами на глазах я вонзила нож в руку не ожидавшей от меня этого Кристины. Вскрикнув, она выронила волшебную палочку.
