Через полуприкрытые веки я видела ночной пейзаж и длинную туманную дорогу. Иногда ее освещали встречные фары, и их яркий свет падал на призрачные лица, которыми были наполнены мои сны: лица Авроры и Дэвида, изящные черты Гортензии, такие, какими я увидела их на тех фотографиях. Суровое лицо Алисы неожиданно появилось в моих видениях, и этот сон был вещим, потому что через несколько дней она тоже решила свести счеты с жизнью. Я не знаю подробностей. Но предполагаю, что она не перенесла гибели своей большой любви и захотела присоединиться к Дэвиду в загробном мире.
К счастью, в этот период жизни у меня было очень много дел, и суета на время отвлекла меня от этих черных туч. «Сто два раза в день», третий том моей эротической саги только что вышел одновременно в двадцати пяти странах. Он обещал быть даже еще более успешным, чем два предыдущих тома. Эва, Бербер и зарубежные издатели убеждали меня, что пора начинать новые литературные проекты.
– А что, если тебе сделать спин-офф? – спросила меня Эва однажды дождливым мартовским утром.
– Сделать что?
– Взять какого-нибудь второстепенного персонажа, например, Софию, и написать про нее отдельную книгу. Рассказать ее историю и описать работу агентства изнутри, сделать новую отдельную сюжетную линию.
– Хмм, – скептически скривилась я. – Надо признаться, у меня был задуман другой проект.
Даже если посмотреть на эту историю с другой стороны, сменить декорации и главных действующих лиц, я все равно плохо себе представляла, как можно бесконечно ходить вокруг и около одного и того же сюжета. И потом, мне, главному акционеру агентства Сони, казалось не безопасным проливать таким образом свет на наш не самый законный бизнес. С тех пор как я купила «Шарм» и отдала комнаты отеля в их распоряжение, «Хотелки» процветали как никогда. Но меня все равно не покидало ощущение, что это очень хрупкая затея.
– У меня есть две идеи, но я не уверена, что они тебе понравятся… – заявила я.
– Почему?
– Потому что ни одна из них не будет обладать художественной ценностью.
То есть, говоря на языке издателя, ни одна из двух не будет иметь коммерческого потенциала.
Речь шла о проектах, которые мы планировали сделать в четыре руки, вместе с Луи. Мы хотели изложить все наши эротические опыты и фантазии в манере одновременно и более откровенной с одной стороны, и несколько поучительной с другой. Сейчас, когда миллионы читателей по всему миру готовы были следовать за мной, я чувствовала себя обязанной разделить с ними то, что придавало моим отношениям с Луи такую уникальность, богатство и своеобразие. Я хотела, чтобы они, в свою очередь, смогли придать особую форму своей любви и сотворить из нее настоящий чувственный шедевр. Я всегда открыто призывала к тому читателей в многочисленных интервью: «Ваша сексуальная жизнь становится поистине эротичной, когда перестает быть просто практикой, а делается объектом для изучения в полном смысле этого слова. Объектом для изучения, споров или просто для интимной беседы. Это я и называю искусством жизни».
– Я еще не придумала названия… Например, первый проект будет посвящен историческо-эротическим прогулкам по Парижу.
– Ты имеешь в виду что-то вроде прогулки по местам знаменитых любовников?
В это время огромным успехом пользовался «Метроном», произведение актера Лорана Дойча, который рассказывал о столице, художественно излагая разные интересные и подчас забавные исторические события. Я не хотела идти таким же путем, моей целью скорее было развить идею Луи, согласно которой каждая парижская улица помнит любовников, предававшихся там страсти.
– Луи, со своими энциклопедическими знаниями, расскажет факты, а я набросаю портреты великих любовников.
– Ну а вторая книга?
– Это нечто более практичное.
Я прекрасно видела, что мои предложения сбивали ее с толку.
– Своего рода путеводитель по лучшим местам, где можно заниматься любовью в Париже.
– Общественные места? – сдавленно переспросила она.
– Да. На самом деле не только… но действительно там будет несколько публичных мест.
Я двигалась вперед, не посоветовавшись при этом с мужем. Я даже не знала, чем он собирался заняться, выйдя из Санте. Конечно, мы сейчас ни в чем не нуждались, но я не могла себе представить его ведущим безбедную, сытую жизнь, ничего не делающим и посещающим галереи. Присоединится ли он ко мне или предпочтет найти для себя другое занятие?
Напрасно я пыталась сосредоточиться на этих приятных перспективах, некоторые вопросы не прекращали преследовать меня с того дня, как я открыла тайну комнаты номер три. После того как содержимое кладовки было передано на хранение в подвал, я попросила Исиама заняться ремонтом маленькой комнатки. За некоторую сумму Ягдиш постарался привести ее в надлежащий вид, и ему даже удалось благодаря умелому чередованию настенных панелей и нескольких зеркал создать иллюзию того, что это небольшое пространство без окон как будто бы имеет выход на улицу. Комната казалась в два раза больше, чем была на самом деле.
Во второй половине дня, еще до наступления сумерек, я под проливным дождем отправилась в родильный дом Сен-Фелисите. В огромном многоэтажном здании шестидесятых годов меня встретила монахиня в белом.
– Здравствуйте, мадам, – обратилась она ко мне радостным певучим голосом. – Вы по вопросу поступления?
– Эээ, нет… – запнулась я.
Как сказать ей, что в данных обстоятельствах я больше интересовалась прошлым, чем своим гипотетическим материнским будущим?
Она по-прежнему улыбалась.
– Я хотела бы изучить ваши архивы.
Я достала из сумочки свидетельство о рождении Луи и протянула его монахине.
– Это свидетельство о рождении моего мужа. Он родился здесь в конце шестидесятых годов.
– Я вижу, – ответила она внезапно сухо. – Что вы еще хотите знать об этом?
– У меня есть основания полагать, что свидетельство, выданное в мэрии, было подделано. Я хотела бы убедиться, что предварительное свидетельство, выданное вашим родильным домом, подтверждает, что мой муж является биологическим сыном своей матери.
– У вас есть документ, удостоверяющий личность?
Я показала ей паспорт, а также свидетельство о браке. Сестра ушла, а через некоторое время появилась снова с прямоугольником пожелтевшей бумаги в руках.
– Вот все, что я нашла. Это дубликат.
Документ, который она протянула мне, был озаглавлен как «Сертификат родов» и содержал в себе следующую информацию:
«Я, нижеподписавшаяся мадам Тереза Лелуш, главная акушерка родильного дома Сен-Фелисите, удостоверяю, что названная Гортензия Барле с нашей помощью родила 18 мая 1968 года в 16 часов 20 минут живого младенца мужского пола.
Составлено в Париже, 18 мая 1968 года».
