Книга Астарта. Корабль чокнутых трупов - Марк Романов

Нам хвалить подобных вроде не с руки

Но зато в тот вечер не было тоски.

Каждый веселился, как умел и мог

Не жалея рук, не жалея ног.

Пикник – Диск-жокей

На ночную улицу они вывалились через несколько часов. По всем правилам эта самая улица должна была бы уже посветлеть, как очищенная вода после тройной системы фильтров, но капитану до сих пор казалось, что вокруг темно.

Это его безумно радовало. Впрочем, его сейчас все радовало. Поставили камеры? Отлично! Джек набил морды каким-то прохожим бандитам, отобрал оружие и деньги? Да ради Бездны, пусть боцман потешится. Какая ему разница, если он так безраздельно, чертовски, всей душой… в полном говне.

Да, именно так себя Ричард Морган и ощущал. А после того, как его еще и вывернуло от одновременного приема грибов и марихуаны, это ощущение сопровождалось и потрясающе реальными вкусовыми ощущениями.

«Надо же так попасть, – вяло размышлял Рик, пока поджарый боцман тащил его на плече к месту транспортировочной точки, – и кому, кому я проиграл? Джеку Дэниэлсу, блядь, Кацману, – продолжал сокрушаться Рик, пытаясь перебирать ногами по мостовой. – А почему бы, собственно, и нет? Чем это наш Джек плох? Ничем не плох, всем хорош, козел разрисованный. Да и вообще… да и вообще у него хоть с головой все в порядке…»

Сам боцман насчет своей головы такой уверенности не испытывал. Он вообще подумывал, что голова его осталась на том блюдце, на котором им приносили счет. Закрыв один глаз для верности, Джек отсчитал нужную сумму и попытался покинуть заведение. Это у него получилось только с третьего раза. Первая попытка привела его в стену, уткнувшись в которую он и попытался поговорить о своей нелегкой доле пирата. Вторая попытка, последовавшая после того, как вежливый персонал развернул Кацмана в обратную сторону, почему-то, поставила Джека перед выбором аж из трех дверей. Две из которых были со странными символами треугольников и кружочков.

А вот третий раз боцман уже покинул зал, наполненный густым дымом кумара, с Ричардом на плече. Гай вяло тащился следом, пытаясь не врезаться в столбы, редких прохожих и остатки парада представителей нетрадиционной ориентации.

Впрочем, приметная внешность всей троицы очень сильно мешала им передвигаться в нужном направлении, о котором, естественно, все давно забыли, а верещавший все это время искин был безжалостно забанен в сознании каждым из группы разведчиков.

К чести искина, тот пытался достучаться до бродящих по чужому времени членов экипажа долгие часы. Результатом стало то, что сам искин почувствовал себя плохо, сослался на проверку новых закаченных файлов и, обозвав бродяг этими самыми членами, отказался участвовать в дальнейших событиях.

– Мальчики, развлечемся?

Чей-то хриплый прокуренный голос вырвал Ричарда из пучины самобичевания.

– В честь праздника – бесплатно! – добавил тот же голос. И вот тут капитан понял, что попал. И попал серьезно. Слова о чем-то бесплатном действовали на его боцмана, как валериана на кота. Джек начинал утробно урчать, потирать руки и всячески вымогать побольше этого самого бесплатного сыра в железной мышеловке.

А руки Джека сейчас были нужны Ричарду, ибо он на них почти висел. Рухнув комом на дорогу, капитан понял, что в его жизни явно что-то не так. Философски прищурив один глаз, он старательно вглядывался в темноту какого-то переулка, пытаясь рассмотреть, чего сейчас надают боцману и можно ли это есть. Есть хотелось уж очень сильно, да и темнота начинала потихоньку рассеиваться.

– Какой мужчинка! – звонко пискнул кто-то еще, явственно ухватив капитана за задницу. – Ничей, ничей!

– Я чей, – выдавил Рик, – я свой…

– Ай, шутничок, – залился смехом тонкий голосок. – Свой, свой, – заботливо сказал некто, продолжая ощупывать свалившийся трофей.

– Смотри, тут мужик с антеннами на голове, – ткнул пальцем с безупречным маникюром в Гая лысый прохожий. – Херассе, меня торкнуло…

– Капитан, мы должны ретироваться, – почти по слогам выдавил Гай, предусмотрительно прятавшийся в тени дома рядом. – Мне кажется, этот микрокосмос не совсем подходит для рационального сосуществования нашей компании с местными аборигенами. Вследствие чего, я бы рекомендовал изъятие наших организмов из этой данной системы путем отправления нас восвояси…

– Ты как меня назвал, щуплый? – прохрипел над ухом первый голос. Ричард наконец поднял взгляд и сфокусировал его на лице местного жителя.

– Ой, бля, – только и смог выдавить он, зажмурившись. Над капитаном Морганом, бывшим десантником и действующим хозяином хронокурьерского судна класса «рейдер» нависал огромный лысый мужик в татуировках и пирсинге. Узкие джинсы, плотно облегающие кривые ноги, наводили капитана на мысли о вакуумных упаковках скоропортящихся продуктов, о которых он когда-то читал в исторических хрониках Земли. Распахнутая на груди джинсовая куртка была надета прямо на голое тело, а вот выбивающиеся из-за ремня со стразами резинка от трусов как-то совсем не порадовала капитана.

Гладенький представитель проходящего гей-парада потянул безупречно лысую руку к воротнику плаща Гавриила. Тот сдвинул светлые брови, строго посмотрел на мужика и погрозил ему пальцем, как малому ребенку.

– Не надо так, я сам так умею, – назидательно сказал Гай. – В этих играх я и сам – Тетраграмматон.

– Кто? – опешил мужик с протянутой рукой. Гавриил произнес имя Бога, которое составлялось из четырех согласных букв, как писалось в древних текстах, на родном галактическом, но с непередаваемым суздальским акцентом.

– Теслограмафон, – серьезно кивнул Джек, пытаясь поднять капитана обратно.

– Маковый батон? – звонко спросила девица, что щупала Ричарда за филей, влезая в дискуссию. Рассмотрев подружку лысого мужика, Рик захотел завыть волком. Девица была не просто помятой, а истинной выжимкой из всего, что можно было придумать в человеке. Широкое лицо с яркой косметикой, пирсинг в носу, короткие черные волосы, высокие скулы и шоколадного оттенка кожа дополнялись скромной грудью, широкими плечами и узкими бедрами. Ростом девушка едва ли доходила капитану до подбородка, остро напомнив, почему-то Анну.

И в этот момент мысль капитана, совершив мертвую петлю, вернулась к невеселым думам о своем несчастье.