Повозка с грохотом миновала узкий поворот. Иста ползала на коленях по днищу, собирая в ладони брызги белого пламени и направляя их в Каттилару, неподвижно лежащую на тюфяке. Заплаканное лицо фрейлины то краснело, то бледнело от жары и ужаса. Позади Лисе один из воинов Ордена Дочери вылетел из седла и упал на обочине дороги, истекая кровью, а его конь, прихрамывая, сделал ещё несколько шагов, рухнул и тоже замер. Иста попыталась повернуться и посмотреть, что с ними стало, но колесо угодило в выбоину, и повозка опять подпрыгнула, а когда Иста пришла в себя, гвардеец и конь уже исчезли из виду. Промчавшийся галопом джоконец как-то неловко воткнул меч между бортиком повозки и полусобранным брезентовым верхом и получил такой же неуклюжий удар от пажа Эриса, который, стоя на коленях, отбивался мечом, который добыл Иллвин.
Впереди, но на этот раз громче, послышались крики и проклятия на двух языках. Демоническая красно-фиолетовая вспышка промелькнула перед внутренним зрением Исты, когда она, скорчившись, посмотрела вниз. Из-под досок днища послышался скрежет металла. Повозка качнулась из стороны в сторону и потом вдруг подпрыгнула на левом заднем колесе. Три женщины повалились в кучу; и даже Иста вскрикнула. Она слышала, как сломалась задняя ось, и повозка просела назад. Слуга от толчка выпал наружу. Эрис скользнул по доскам назад, едва успев отвести остриё своего клинка от рыдающей фрейлины.
Марч судорожно огляделся.
— Лисе! — позвал он.
— Я здесь! — пегий конь вместе со всадницей уже снова скакал рядом с повозкой, замедляя шаг.
Спереди снова донеслись крики, на этот раз сопровождающиеся треском и лошадиным ржанием. Накренившаяся повозка съехала с дороги и со скрипом остановилась. Эрис бросил меч, подхватил неподвижное тело жены и передал его в руки испуганной Лисе.
— Забери её, забери её! И скачи, если сможешь. Скачи в Порифорс.
— Да, да! — поддержала его Иста.
В поле зрения появился конь Фойкса; наездник круто осадил его.
Иста указала вниз:
— Фойкс, это дело рук твоего демона?
— Нет, рейна! — он перегнулся через луку седла и взглянул на неё; его глаза были широко раскрыты. Теперь тень медведя внутри его уже не сжималась в комок, а стояла на призрачных лапах и мотала косматой головой из стороны в сторону.
— Рейна?… — осипшим голосом неуверенно позвала Лисе, стараясь покрепче держать свою неподвижную ношу.
— Да, забирай Каттилару и скачи прочь, иначе мы потеряем их обоих! Фойкс, отправляйся с ней, проложи им дорогу!
— Рейна, я не могу…
Давайте! — крик чуть не разорвал Исте лёгкие.
Оба коня унеслись прочь. На мече Фойкса, расчищающего путь, блестели тяжёлые алые разводы. Крики, скрежет металла, звон спущенной тетивы арбалета, мягкое хлюпанье клинка, пронзающего плоть — чью? — всё это эхом отдавалось в ушах Исты. А мерный стук копыт двух коней постепенно растворялся в этом шуме.
Иста проползла вперёд, ухватилась за край сидения кучера и выглянула наружу. Посреди дороги лежал паланкин, украшенный зелёной тканью с золотой отделкой. Одна из лошадей упряжки дёргалась и брыкалась: её передние ноги застряли в задней части паланкина. Острые щепки расколовшегося дерева впились ей в шкуру. Другая лошадь упала, запутавшись в упряжи, и истекала кровью, испуская душераздирающие стоны. Около дюжины носильщиков в богато расшитых зелёных одеждах лежали вокруг, крича от боли, а те, кто ещё мог передвигаться, суетились вокруг раненых. Ещё трое пытались удержать рвущихся прочь лошадей и вытащить четвёртого из-под обломков.
Повозке удалось преодолеть где-то половину пути речного склона по направлению к тому месту, где дорога сворачивала к Порифорсу. Иста прикинула, что если бы не это досадное препятствие, то они бы наверняка смогли бы прорваться сквозь передние ряды колонны, но смогли ли бы они оторваться от врага, неясно.
Горам замер, подняв руки вверх; Иста проследила за его испуганным взглядом и увидела джоконского солдата, стоящего посреди дороги и нацелившего арбалет на несчастного грума. Появлялись всё новые и новые джоконцы, до тех пор, пока повозка не оказалась окружённой дюжиной воинов, держащих настороженные пальцы на спусковых крючках арбалетов.
Один из джоконцев осторожно приблизился и столкнул Горама с сиденья. Горам ударился о землю, поднялся, и, обхватив себя руками, принялся всхлипывать. Солдат вернулся, чтобы схватить Исту и стащить её вниз. Она не стала сопротивляться, чтобы поберечь ноги. Эрис появился из-за козел и замер, сжимая в руках меч, но не пуская его в ход. Было заметно, как у него напряглось лицо, когда его взгляд скользнул по фигуре стрелка. Его губы сложились в странную ухмылку при мысли о том, что если арбалетные стрелы так мало могут ему повредить, то не лучше ли прямо сейчас броситься в атаку, повергнув врагов в оцепенение — полное оцепенение. Улыбка увяла, зубы сомкнулись, когда он представил себе все возможные последствия этого безрассудного поступка… Медленно, очень медленно, он опустил клинок.
Арбалетчик жестом приказал ему бросить оружие. Эрис здраво оценил количество стрел, направленных на Исту, и подчинился. Клинок со звоном ударился о гравий. Джоконец подобрал его меч, а Эрис, не торопясь, спустился с сиденья кучера. Ещё секунду джоконцы медлили — или боялись — его схватить.
Ещё двое носильщиков, одетых в зелёное, помогали маленькой, на вид испуганной женщине, укутанной в тёмно-зелёные шелка, выбраться из-под странным образом накренившегося балдахина. Иста задержала дыхание.
Внутренне зрение открывало перед ней такое зрелище, какое ей ещё не доводилось видеть. Душа этой женщины бурлила и кипела, источая яркое свечение по контуру её тела, но к центру становилась интенсивнее, до тех пор пока Исте не стало казаться, что она в полночь смотрит в тёмный колодец. Тёмный, но не пустой. Из чёрной бездны во все стороны расходились слабые цветные жгуты света, напоминающие огромную паутину, которая переплеталась, пульсировала и становилась всё более сложной. Исте пришлось отказаться от внутреннего взгляда, чтобы сосредоточится на внешности женщины.
Внешне женщина представляла собой странную смесь изящного стиля, возраста и непривлекательности. Она была чуть выше Исты. Тусклые, седые каштановые вьющиеся волосы, как принято при рокнарском дворе, были заплетены в косички и украшены нитями драгоценных камней в форме маленьких цветочков. На землистом лице, испещрённом морщинами, не было следа ни пудры, ни помады. Многослойное платье украшали узоры из переплетающихся птичек, вышитые золотистыми шёлковыми нитями. Под ним скрывалось худое тело, обвисшие груди и вздутый живот. Поджатые губы выражали крайнее недовольство. Взгляд её бледно-голубых глаз обжёг Исту. Испепелил.
На идущем неровным шагом коне подъехал молодой офицер; он осадил жеребца, спрыгнул на землю рядом с женщиной и бросил поводья, которые тотчас же подхватил подоспевший солдат. При виде Исты офицер словно окаменел. О его высоком ранге свидетельствовали скорее украшения из золота и драгоценных камней на упряжи его лошади, чем покрой его собственной одежды, но его талию охватывал зелёный пояс с золотой отделкой, украшенный вышитой цепочкой белых летящих пеликанов. Высокие скулы подчёркивали его привлекательное и подвижное лицо, а волосы, заплетённые в тугие мелкие косички, прилегающие к голове, в ярком свете дня отливали золотом. Его душа… терялась в густой дымке фиолетового цвета, распространявшейся вдоль очертаний его тела.
