Стас снова вскинул руку с пистолетом, раздувая ноздри.
– Нет! – крикнул Матвей, бросаясь к нему, но не успел.
Грянул выстрел.
Хранитель споткнулся, засеменил ногами, пытаясь не упасть.
Стас с изумлением глянул на пистолет.
– Блин!
– Ты его…
– Да не я, я не стрелял!
Раздался ещё один выстрел, и Матвей увидел, как из дыры в стене на противоположной стороне зала выбежали одна за другой плохо различимые зеленовато-серые фигуры тающих очертаний.
– К саркофагу! – каркнул Стас, спуская курок и делая подряд несколько выстрелов.
Матвей хотел было броситься к раненому Хранителю, но того не оказалось в зале. Очевидно, он всё же нашёл силы добежать до выхода и скрыться.
Пули со свистом заплясали по буграм и рёбрам пола.
Оружия не было, пришлось бежать со всех ног, обретая на ходу состояние «адекватной реакции» и уклоняясь от пуль. Восприятие пространственных шатаний резко обострилось, он даже спиной начал ощущать трассы опасности, тянувшиеся из стволов и опережавшие пули, но реакция Матвея в настоящий момент перешла грань темпа, и он дважды сумел сойти с вектора смерти, на мгновение опередив первую и вторую автоматные пули. Ещё несколько пуль сыпанули в чешуйчатую опору саркофага, наделав в ней дырок.
Спрятались за «тушей таракана» – одной из трёх, служивших основанием «люльки-головы».
– Ищи Вещь! – прошипел Стас, высовываясь и стреляя по зеленоватым теням.
– Он же сказал – здесь её нет!
– Ищи! Я не такой мощный сенс, как ты, но чую запах!
Матвей послушно перестал обращать внимание на шум в зале, стрельбу и тяжёлые шлепки пуль, настроился на просветление, находясь в состоянии резонирующей струны. Диапазон чувствования-восприятия раздвинулся, стены зала и всего, что находилось в нём, стали прозрачными.
«Скелет» царя Блаттоптеров внутри саркофага напоминал чудовищный веник из неровных ветвящихся прутьев, накрытый двумя «хитиновыми» выпуклостями крыльев. Он не светился и никаких сигналов не подавал. Не получил Матвей ответа и от выступов в стенах зала и потолка, за которыми не прятались скрытые источники полей, излучений и дверцы сейфов с древними раритетами.
Однако общее впечатление от всего интерьера зала Матвея озадачило: зал смотрел на него затаённо и с любопытством, словно прислушиваясь к человеку, видящему суть вещей, и точно так же всматривался в него весь многосложный комплекс замка, удивительно похожего на «летающие тарелки», какими изображали их современные художники.
– Ну?! – оглянулся Стас, меняя обойму.
– Не понимаю…
– Есть Вещь?!
– В зале нет, но на нас смотрят…
– Естественно, их тут четверо живчиков как минимум, экипированы «хамелеонами», попасть трудно.
– Нет, тут другое.
Стас выстрелил четыре раза подряд.
– Ищи, у нас нет шансов отбиться. Я их отвлеку. – Он метнулся к стене зала, из которой вырастал зубастый выступ, напоминающий морду таракана.
Зал наполнился грохотом автоматных очередей.
Матвей напрягся, вспоминая воинскую заповедь: попал в беду – слушай тишину внутри себя, она подскажет выход, – снова обнял саркофаг и весь зал МИРа Блаттоптеров. Показалось – кто-то погрозил ему пальцем… и сердце замерло: справа от него возник зеленоватый дымящийся «призрак», навёл пистолет-пулемёт, отнюдь не виртуальный и не призрачный, зримо материальный, красивый особой хищной красотой, геометрически совершенный и смертельно опасный. Он был слишком близко, буквально в двух метрах, и ни одно движение капитана не могло изменить эту геометрию смерти, несмотря на реакцию Матвея и просчитанную им зону адекватного ответа. Секунда превратилась в вечность, но и эта вечность закончилась.
Ствол пистолета-пулемёта дёрнулся… но не выстрелил!
За спиной «призрака» возник ещё один – льдисто-голубоватый – и разрядил ему в голову пистолет.
Затем что-то изменилось вокруг.
Грохот выстрелов стих.
Матвей, нашедший наконец силы сойти с вектора смерти, нырнул в спираль и остановился, услышав знакомый голос:
– Свои!
– Отец?!
Голубоватый «призрак» снял шлем и обрёл голову и лицо. Это и в самом деле был Котов-старший, державший в руке пистолет «Волк». За его спиной сгустились ещё два «призрака», превратились в Самандара и в мужчину с короткими седыми волосами и янтарно-светящимися глазами.
– Вахид… Тожиевич?!
– Я.
– Так это вы… стреляли?!
Василий Никифорович понял.
– По вам стрелял спецназ перехвата, судя по экипировке – американские «морские котики». Это вторая группа, первую мы нейтрализовали наверху. Но за ними полезут под землю и остальные, их там как тараканов. Надо выбираться отсюда.
Ещё одна тень возникла рядом с Матвеем, и в висок ему упёрся ствол пистолета.
– Никто не уйдёт, пока мы не найдём «сорок»! – прогремел голос Стаса.
Пистолеты в руках Котова и Самандара грозно глянули на решальщика, почти скрытого телом Матвея.
– Оруженосец, – пробормотал Вахид Тожиевич.
– Пистолеты на пол!
– Отец, прости! – выдохнул Матвей.
Василий Никифорович поднял ствол «Волка», положил пистолет на пол, покосился на Самандара.
– Опусти.
Вахид Тожиевич раздвинул губы, медля.
– Он у меня на стволе.
– Опусти!
Самандар выпустил пистолет из руки, ловко поймал его ногой, опустил на пол.
За спинами мужчин появилась женщина в камуфляжном комбинезоне.
– Дива?! – прошептал Матвей, не веря глазам.
– Явление ангела народу, – блеснул зубами Стас, лихорадочно-возбуждённый, клокочущий ложным весельем и яростью. – Я почему-то ждал вас, мадемуазель.
– Не делай глупости, Котов, – покачал головой Тарас; оружия в его руках не было. – Тебя обвели вокруг пальца. «Сорок» не существует в природе.
– Какого же дьявола вы припёрлись сюда?!
– Не поверишь, – усмехнулся Самандар. – Нам не нужны ни «сорок», ни «сто», ни ты сам, нам нужен он. Отпусти и свободен.
– Ага, так я вам и поверил! В прошлый раз Тарас меня уже пытался «лечить», владея синкэн-гата, второй раз я не попадусь на этот трюк.
– А кому ты веришь? – пожал плечами Василий Никифорович. – Двадцать лет назад ты сделал фатальную ошибку, и мы думали, что Тарас выбил из тебя Тьму, но, похоже, мы ошибались. Я ошибался! Больше всех! Не надо было оставлять тебя одного в надежде на правильный выбор пути.
