— Ох, Пэмми… — задыхаясь, прошелестела Фэй. — Спасибо, что ответила на мой звонок.
— Душечка, спасибо тебе за то, что позвонила нам в студию.
— Я хотела сказать спасибо. Ты изменила мою жизнь.
— Ну, спасибо тебе за то, что нашла время, чтобы поблагодарить нас. У меня очень часто складывается такое ощущение, — и, пожалуй, супервайзеру, слушающему нашу передачу, не мешало бы взять мои слова на заметку, — что наша передача — это не только развлечение. Мы являемся своего рода социальной службой.
— Пэмми, ты мне так помогла, — сказала Фэй. — Ты спасла мой брак!
— И как же я его спасла, душечка?
— Ты помнишь, как ты посоветовала попробовать управление гневом?
— Нуда. И это сработало?
— Это помогло мне увидеть, что хороший брак возможен и тогда, когда не живешь вместе.
— Да, прежде чем решать проблему изнутри, необходимо серьезно поработать, чтобы определить ее снаружи.
— Именно это я и говорю своему мужу…
— И он с этим не согласен?! — в ужасе спросила Пэмми.
— Пэмми, он такой упрямый, несговорчивый человек… Но мы вместе работаем над нашей проблемой, а дети живут с ним на выходных…
— Ну, хорошо. Прекрасно. Я люблю истории со счастливым концом. Вы можете назвать меня старомодной, но мне нравится, когда мои истории имеют хороший конец. Фэй, спасибо тебе за звонок. А сейчас мы прервемся на рекламную паузу. Помните, что эта передача выходит при поддержке компании «ДорСил» — производителя самого лучшего средства для починки не закрывающихся дверей.
«Внимательно слушай истории, прежде чем посылать их в эфир. Я ожидала от этого звонка совсем другого», — написала Пэмми в сообщении Анне.
— Дженифер. Переходим к звонку Дженифер на второй линии. Дженни, душечка, чем мы можем тебе помочь?
— Алло? Пэмми? Я уже сто лет жду на линии, пока ты ответишь…
— Ну, я надеюсь, что мой оператор не настолько плох, — рассмеялась Пэмми, приводя Анну в ярость.
— Дженифер, продолжай. Что тебя беспокоит? В трубке послышалось громкое дыхание, затем Дженифер сказала:
— Пэмми, это произошло несколько лет назад. Но только сейчас я чувствую, что я могу… — Она умолкла, чтобы перевести дух.
— Не торопись. Все хорошо. Попытайся расслабиться.
— Хорошо.
Но Дженифер тут же заплакала.
— Дженни, милочка, расслабься. Помни, что жизнь не состоит из несчастных случаев. И мы живем не в пункте первой помощи, хотя это было бы не так уж плохо. — Она рассмеялась, явно рассчитывая на то, что ее смех звучит очень сексуально. — Я и сама не отказалась бы от свидания с Джорджем Клуни.
— Да, — шмыгая носом, сказала Дженифер и попробовала рассмеяться. — Это произошло много лет назад. Теперь у меня трое детей, но было четверо. Я… — Она снова зарыдала.
— У тебя есть под рукой носовой платок? Всегда подходите к телефону, держа наготове носовой платок. Сколько раз можно повторять! А иначе нет смысла звонить, — разозлилась Пэмми. — Мы теряем драгоценное время, пока вы отходите искать платок.
— Я уже тут, — сказала Дженифер, сморкаясь в трубку.
— Замечательно, милочка. Продолжай.
— В общем, у меня была девочка… восемнадцатого февраля 1992 года рождения, и она умерла, когда ей было всего три месяца. Я была в одном из этих универсальных торговых центров и положила пакет с покупками и мою малышку Джемайму на бортик фонтана. О, я не могу говорить… Даже сейчас.
— Она утонула? — осторожно спросила Пэмми? — Да?
— Да, она утонула в считанные секунды. Никто ничего не мог сделать. Никто не помог…
— И ты никак не можешь забыть свое горе?
— Да. Мы просто больше не говорим на эту тему В нашей семье это табу.
— Хорошо, я дам тебе свой совет. Во-первых, позволь мне сказать, какая ты храбрая женщина, раз набралась смелости нам сегодня позвонить. Это доказывает, что ты уже проделала большую эмоциональную работу. Во-вторых, тебе должно быть известно, что Рим построен не за один день; точно так же любая вера не может быть восстановлена за один день. Все, что тебе сейчас необходимо, — вера в будущее, а это — не манна небесная, она не достается даром. Так ведь?
— Могу я вмешаться? — деликатно попросил Шон. — Мне хотелось бы знать, была ли у Дженифер реабилитационная консультация с психотерапевтом.
— Да, сразу же после того, как все это случилось. Но та женщина только и говорила, что о моем отце, и старалась восстановить разные события из моего прошлого…
— Сходи к своему лечащему врачу, — посоветовала Пэмми. — Это важно. Ты должна рассчитывать только на себя, а не на помощь от кондуктора автобуса.
— Да, — попыталась рассмеяться Дженифер.
— Это похоже на пробку, только не на дороге, а в сознании.
— Я настаиваю на том, что Дженифер следует поговорить со специалистом о своей проблеме.
— Да, если видишь проблему, то считай, что часть проблемы уже решена. Ты работаешь?
— Да, я работаю при церкви.
— Замечательно. Работа заполняет твое время, так? Она отвлекает тебя от мыслей о своем горе.
— Осмелюсь заметить, — вставил Шон, — что Дженифер сможет помочь себе только в том случае, если обсудит эту проблему. Сама собой она не исчезнет…
— Дженифер, душка, конечно, Доктор Харрисон прав. Та должна начинать решать проблему с ее основания, а не с вершины. А у нас, как говорят в театре, сейчас будет антракт.
Пэмми убавила голос Дженифер до шепота. В эфире пошла реклама качественной кухонной утвари всего за половину розничной цены. Стали поступать новые звонки, и Анна снова надела наушники, стараясь изложить в одной строчке историю проблемы, которая длилась целых пять лет.
До слуха Анны доносился разговор, который происходил в соседней комнате при выключенных микрофонах. Пэмми посмеивалась над Дженифер за то, что та оставила своего ребенка на бортике фонтана в торговом центре. Лина ругала Дженифер за ее очевидную глупость. Майк рассуждал, стоит ли вывешивать в торговых центрах специальные знаки, предупреждающие о потенциальной опасности. Тодд вообще не хотел ни во что вмешиваться.
У Анны было такое ощущение, что она слушает дрязги в своей собственной семье.
Когда они снова вернулись в эфир, на каждой телефонной линии было по одному звонку.
— Добро пожаловать на передачу, в которой вы играете наиважнейшую роль. Я не верю в культ ведущего. Эта передача про вас, а не про меня. Колин, чем мы можем тебе помочь?
— Привет, Пэмми. Я просто несчастлив, — сказал Колин.
— Несчастлив? И в чем же причина?
— Если честно, то я и сам не знаю, — сокрушенно признался Колин, точно этот вопрос был для него настоящей головоломкой. — Я только уверен, что жизнь моя — самая обыкновенная. То есть я хочу сказать, что она пуста и я не вижу в ней смысла.
