До моих шрамов никому не было дела. Никто не обратил бы на них внимания, даже если бы они были снаружи. Люди слишком озабочены своими собственными проблемами, своими любовными историями, своими травмами. Другой человек, особенно если это совсем незнакомый человек, кажется им слишком ничтожным и совершенно незаметным. Я все это понимаю и тем не менее низко опускаю голову и избегаю встречаться глазами с другими людьми, чтобы случайно не открыть миру все свои шрамы и несовершенства.
— Готов поклясться, что передо мной Просто Ева собственной персоной, — произнес он, когда я поставила чашку на стол.
Я подняла глаза, и наши взгляды… врезались друг в друга.
Я не удержалась от улыбки, и он улыбнулся в ответ.
— Джек, — сказала я, и по звуку собственного голоса поняла, что все еще испытываю к нему какие-то чувства.
Я также уловила, что эти чувства уже не такие, как прежде. Наверное, это объяснялось тем, что я стала другой. Так же, как я выросла из любовных романов, я выросла и из глупой романтической любви.
— Ты назвала меня по имени, — отметил он. Его голос тоже изменился. Очевидно, он, как и я, вырос из глупой любви. — Ты ни разу не произнесла мое имя после той нашей самой первой встречи.
— Это из-за того, что я почему-то всегда думала о тебе как о Джеке Бритчеме, а не просто о Джеке. Я не могла и надеяться, что ты поймешь, почему я это делаю.
— И почему же ты это сделала? — спросил он, и я тут же сообразила, о чем он меня спрашивает.
Я пожала плечами и покачала головой.
— Просто так.
— Тебе не понравилось? — настороженно и очень тихо спросил он.
— Джек, это было невероятно. Честное слово. Лучше и представить себе невозможно, но… так уж случилось.
Это действительно было самое невероятное событие в моей жизни.
— Несмотря на то, что Судьба совершенно определенно хочет, чтобы мы были вместе, я так понимаю, о том, чтобы пригласить тебя в бар, не может быть и речи, — произнес он.
— Вовсе нет.
— Ты встретишься со мной? Придешь на свидание?
— Да.
— Почему?
— Просто так.
— Может, ты мне и свой номер телефона дашь?
— Дам, — ответила я и снова увидела на его лице изумление.
Я согласилась дать ему номер телефона и пойти с ним в бар, потому что часто вспоминала о тех мгновениях счастья, которые с ним пережила. В моей жизни таких событий было немного, и мне хотелось, чтобы их стало больше. Если у меня был хоть малейший шанс на то, что Джек может дать мне немного радости или просто скрасить мою жизнь, я не хотела его упускать. Терять мне было нечего. Я больше не собиралась разыгрывать из себя мученицу.
Итак, самый обычный день стал для меня счастливым. Я вернулась к работе, а он сидел и пил свой кофе. Мы поглядывали друг на друга, пока он не ушел, оставив чаевые — пятерку, — которые сунул под белый картонный квадратик. Я поняла, что это такое, еще до того, как взяла его в руки. Разумеется, это была его визитка. Я взглянула на оборотную сторону и увидела там несколько слов, написанных мною много лет и жизней назад.
Я сунула визитку в лифчик, отдала пятерку Кларе и вернулась к своим клиентам.
Звонит телефон, и я знаю, что это он.
Ева
Май 1999 года
(еще немного информации задним числом)
Я забыла, как это приятно — целовать Джека. Я действительно напрочь об этом забыла. Но его поцелуи — это что-то неземное! Мы только этим и занимаемся. Хотя мы занимаемся и другими вещами, и это тоже невероятно. Впрочем, на этот раз мы шли к этому целых два месяца. Да-да, я не ошиблась — два месяца.
У нас обоих были причины не спешить. Я думаю, он не забыл, как я сбежала после первого раза. Более того, с тех пор он так больше ни с кем этим и не занимался, что меня очень удивило. Но, похоже, Джек обладает невероятной силой воли. Сам процесс ему нравится, но он не испытывает потребности заниматься этим всякий раз, когда ему подворачивается удобный случай. А я думаю, что эти случаи ему подворачиваются регулярно, потому что ему регулярно подворачиваются женщины. Странно, что я не замечала этого раньше, но женщины часто останавливаются и смотрят на него. Моя сверхчувствительность относительно заметности и очевидности моих внутренних шрамов делает меня сверхбдительной. Джек стал для меня отличным камуфляжем, потому что, когда я с ним, я превращаюсь в невидимку.
Женщины постоянно ему улыбаются. Некоторые говорят «привет», другие пытаются пообщаться, а кое-кто предлагает ему свой номер телефона. При этом их не смущает то, что он держит меня за руку или даже обнимает за плечи. Их это не волнует, так как все они из богатых и влиятельных семей и отлично знают, что я не одна из них, в отличие от Джека. Соответственно, они смотрят на меня как на его временное развлечение.
Мне нравится, что Джек всегда вовлекает меня в разговор. Он довольно часто оборачивается ко мне и спрашивает:
— Я не знаю, нужен ли нам номер (далее следует имя очередной богатенькой девушки)?
В этом случае они сразу теряются. И я не думаю, что это родители научили его хамить представительницам своего сословия. Грубость по отношению к простолюдинкам вроде меня они наверняка не считают чем-то неприличным. Собственно, я пытаюсь сказать, что за то время, которое прошло с момента нашей первой близости, у Джека могло быть множество женщин, но он отверг всех, кто претендовал на его внимание. Судя по тому, как он держится со мной, все это время он надеялся на то, что когда-нибудь мы встретимся снова. Иногда я спрашиваю себя, как долго он был готов ждать.
Что касается меня, то причины, по которым я не торопилась с близостью, достаточно очевидны.
В этом не было вины Джека, но после потери ребенка мне потребовалось много времени, чтобы снова войти в контакт с собственным телом. После случившегося я часто спрашивала себя: не заключается ли причина моей трагедии в том, что я так часто отгораживала свое тело от рассудка и сердца и в итоге связь с ним ослабла? Умом я понимала, что дело вовсе не в этом. Скорее всего, что-то случилось с ребенком, которого я должна была называть эмбрионом, и он просто перестал развиваться. Судя по всему, у природы есть свои приемы, с помощью которых она решает всевозможные проблемы. Может быть, с учетом того, как был зачат этот ребенок, так было даже лучше. Но это все из области логики. Дело в том, что я думала о нем или о ней как о ребенке. Это был желанный ребенок, и я мечтала, что стану о нем заботиться. Я думала, что у меня появится кто-то, кого я смогу любить. Но я его потеряла безо всякой видимой причины. Мне никто ничего не смог объяснить. И это еще одним камнем легло мне на душу. Добавился еще один шрам, который, как мне казалось, видят все, кто меня окружает. И в этом я винила свое тело. А что еще мне оставалось? Когда речь идет о таких событиях, слова «просто так» ничего не объясняют.
