– Если надо, он возьмет штурмом и королевский дворец. У него сейчас одна цель – уничтожить нас. Своя собственная жизнь беспокоит его очень мало.
– Это не так просто – взять штурмом мой дом.
– Но возможно.
– Я вызову солдат.
– И что вы им скажете? Кроме того, лишний шум нам ни к чему. Он может подорвать все наше предприятие. Нам нужно другое убежище. Надежное, о котором никто не знает.
– В пригороде у меня есть небольшой дом. Он подойдет вам. Там живет один из моих вернейших слуг.
– Ну так идем туда!
Солнце уже почти закатилось за горизонт, когда мы добрались до небольшого ухоженного двухэтажного дома, вокруг которого раскинулись обширные виноградники. Нас встретил пожилой слуга. Шли мы со всеми предосторожностями, тщательно проверяя, нет ли за нами слежки.
Слуга принес холодное мясо, кувшин доброго вина и фрукты. Мы сидели в прохладной комнате и вели неторопливую беседу. Возбуждение от вынужденной прогулки схлынуло. Мы уже привыкли к таким неурядицам, они перестали ранить душу.
– Мне очень жаль, что послезавтра вы уплываете, – с грустью произнес дон Орландо. – Всю жизнь я собирал крупицы древних знаний, наслаждался ими, как наслаждается гурман редким ароматным вином. Я всегда делал то, что мне приказывал Орден, и, хотя никто не упрекнет меня в недостатке необходимых достоинств, судьбой не было начертано, чтобы я поднялся выше третьего уровня Посвящения. Но я счастлив и этим. Я удостоился чести быть в тайных хранилищах, читать полуистлевшие манускрипты, скрывающие тайную мудрость веков, ощущать, как бьется в моих руках вселенская энергия. Ради этого стоило жить. Но в вас я вижу тех, кто является главным орудием Великих Сил. Вы не просто находитесь на Острие Иглы. Тут речь идет о чем-то большем.
– С чего вы взяли? – спросил я
– Я чувствую. Я вообще чувствую очень многое. Соседство с вами вызывает во мне такой же отклик, как соседство с нарастающим ураганом.
– Находиться вблизи урагана всегда опасно, – вздохнул я. – Смертельно опасно.
– Знаю. Мне уже немало лет, и я не боюсь смерти. Я счастлив, что вы постучали в ворота моего дома.
В этот момент послышалось шуршание крыльев. На миг в окне возник силуэт черной птицы. Мельком я увидел ее бездонные глаза. И вот ее уже нет. Была ли она или это обман зрения, игра лучей заходящего солнца и шелест листьев?
– Что это было? – спросил дон Орландо. Кровь отлила от его лица. Пальцы его были в крови… Показалось! Конечно, это не кровь, а красная мякоть раздавленного плода.
– Смерть, – прошептал Адепт.
– Чья? – сдавленно произнес я.
– Пока не знаю…
* * *
Следующий день мы провели в безделии и праздности. Я настолько привык к топоту копыт и мерному покачиванию в седле, к свежему воздуху и бескрайним просторам, что сейчас мне начинало казаться, будто меня заточили в темницу, впрочем, довольно комфортабельную. Было бы просто глупо жаловаться на качество еды – слуга оказался отличным кулинаром, а в подвалах скрывались залежи покрытых многолетней пылью пузатых бутылок с прекрасным вином.
Ближе к вечеру я начал нервничать. Я думал, что виной тому жара, праздное времяпрепровождение, а также мысли о том, что завтра перегруженный галион на белых крыльях парусов понесет нас к берегам Нового Света. Вечером, ложась спать, мы по привычке разложили рядом с собой оружие – шпаги и заряженные пистолеты.
– Ночь может выдаться беспокойной, – ощущая, как тревога неприятно стискивает грудь, произнес я.
– Пожалуй, – поразмыслив, согласился Адепт. – Вокруг нас опять сгущается тьма.
– Надо спать по очереди.
– И предупредить слугу дона Орландо, чтобы был настороже.
– У меня дурные предчувствия, Не убраться ли нам отсюда подобру-поздорову?
– Куда? Да и кто знает, может, наши предчувствия касаются неприятностей, которые произойдут с нами, если мы покинем дом и бросимся искать новое убежище, – пожал плечами Адепт.
– Тоже возможно. – Такая мысль не приходила мне в голову.
Слуга отнесся к нашим предостережениям с нарочитым вниманием, заверил, что будет соблюдать все мыслимые меры предосторожности, но я видел, что наши слова он просто не принял всерьез. А зря…
Они все-таки пришли – ночные тени, скользящие меж деревьями и побегами винограда. Их было немало. Бернандесу удалось пополнить свою шайку. Действовали они сноровисто, со знанием дела. Проникнуть в дом с крепкими стенами, толстыми дверьми, запертыми на тяжелый засов и закрытыми ставнями – задача не из легких, но и не из неразрешимых.
– Вставай, к нам визитеры, – прошептал я, расталкивая Адепта. Тот моментально очнулся, будто и не спал вовсе. Тут же в его руках появилась шпага и пистолет. – Сейчас они пойдут на штурм.
Я видел через прорезь в ставнях, как в саду замелькали огоньки и послышались щелчки кресал.
– Хотят поджечь дом? – прошептал Адепт.
Нет, это будет кое-что похуже.
Оглушительный грохот рубанул по ушам, дом дрогнул. От взрыва, по-моему, вылетела дверь. Путь в дом для убийц оказался открытым. Но они не спешили. Прогремел еще один взрыв, и в соседней комнате вылетели ставни. Нападавшие забрасывали дом гранатами, которые скорее всего представляли из себя глиняные горшочки с порохом. Слава Богу, они не знали, в какой комнате мы находимся, поэтому швыряли гранаты куда придется.
Во вспышке огня я рассмотрел молодчика, который поджигал фитиль с явным намерением швырнуть гранату в наше окно. Я распахнул ставни.
– Получай!
Почти не целясь, я нажал на спусковой крючок. Мою руку направляло само провидение. Пуля угодила в горшок, и окрестности потряс новый взрыв. Он не оставил от убийцы мокрого места, заодно разметав сообщников рядом с ним. Это был момент, которым необходимо было воспользоваться.
– Прыгай! – крикнул я, перемахивая через подоконник.
Я приземлился удачно. Адепт-тоже. Мы бросились вперед. Я споткнулся о бездыханное тело и сумел рассмотреть в пламени огня, хлеставшего из окон дома, что это был Бернандес. Неужели мы все-таки избавились от него?
Разбойники не ожидали такого поворота дел и были дезорганизованы. Одни из них уже вломились в дом, другие находились с противоположной от нас стороны, третьи были оглушены или убиты взрывом гранаты. Они не сумели быстро отреагировать, но трое из них все-таки кинулись нам наперерез.
– Сюда! – раздался истошный вопль.
Прогрохотал выстрел и пуля оцарапали мне щеку, вторая пропорола рукав рубашки, не задев, впрочем, кожу. Потом пошли в ход клинки. Все решали секунды. Мы не могли позволить себе красивого фехтования с изысканными финтами. Нет ничего хуже, чем драться в темноте, когда почти не видно клинков. Я почувствовал, что должен пригнуться и пригнулся. Воздух над моей головой прорезала разбойничья шпага. Такой удар вполне мог снести мне голову. В ответ я сделал ответный выпад и мой клинок вонзился в горло противника, а потом рубанул по руке другого оборванца, который, зайдя сбоку, хотел нанизать меня на вертел. Третий, схватившийся с Адептом, получил от него рукояткой шпаги по затылку и, охнув, растянулся на траве.
