– Он взял тебя прямо здесь, на этой постели? Так?
Виктория не отвечала.
– Я спрашиваю, да или нет?
– Да.
– Хорошо. Теперь я буду наказывать тебя каждую ночь, пока не докажешь, что он не бросил семя в твое чрево. Но если он сделал это, я убью тебя или ребенка.
Виктория содрогнулась.
– Единственно справедливый способ, – продолжил Красный Герцог, поглаживая ее по бедру рукояткой плетки. – Или я не прав, Виктория?
– Да, раз вы так считаете.
– Именно так я и считаю, но сейчас у меня нет времени для разговоров. Нам пора уезжать.
Виктория с облегчением попятилась назад, радуясь, что он не тронул ее.
Красный Герцог, медленно поднимаясь с постели, неожиданно взмахнул рукой. Плеть со щелчком распустилась во всю длину, и он в злобе стеганул ею по атласному покрывалу. Он полосовал его снова и снова, пока не превратил в ленты. Тогда он взглянул на Викторию.
– Вот так. То же самое я сделал бы с твоим индейцем, если б он еще остался жив.
У нее от ужаса расширились глаза. Она отступила еще на один шаг.
– Уходим, – сказал Красный Герцог.
Виктория повернулась и торопливо вышла из спальни, чувствуя, как вдоль позвоночника побежали мурашки. В коридоре она вспомнила, что по всему дому горят лампы. Она забеспокоилась, тщетно пытаясь переключиться на другие мысли. Для безопасности надо бы все загасить, думала она. Но Красный Герцог наверняка не позволил бы ей тратить на это время. И потом, ей самой не хотелось оставлять Корда в темноте. Он зажег свет, чтобы изгнать привидения и сделать красивым этот вечер, пусть даже на один танец.
Слезы снова начали заволакивать ей глаза, но она, поморгав, заставила их отступить и стала спускаться по лестнице. Нет, сейчас нельзя плакать, пока Красный Герцог не получил то, что заслужил. От лестницы Виктория свернула было к синей гостиной, но затем остановилась. Что-то внутри ее упорно противилось и не позволяло забирать пищу от Корда. Даже если теперь ему больше ничего не нужно, все равно это был его вечер и его кушанья.
– Иди! – Красный Герцог толкнул ее в спину «кольтом». – Я хочу, чтобы ты взяла еду.
Виктория как в полусне направилась в гостиную. Нужно делать, как он говорит, но, может, удастся оставить Корду хоть немного.
– Я сейчас вернусь, – сказала она, помешкав возле открытой двери.
– Ладно. Только быстро.
Красный Герцог стоял, озираясь по сторонам и прислушиваясь. Ему явно не терпелось поскорее уехать.
Виктория не верила своей удаче, но вскоре поняла, почему он остался на этом месте. Отсюда ему было удобнее наблюдать за домом. Она начала быстро собирать продукты, отложив часть на салфетку. Салфетку же положила на пол – так, чтобы не было видно Красному Герцогу. И даже оставила флягу с водой. Наверное, она поступала неразумно, но после этого стало легче на душе, потому что теперь Корд мог отправляться в мир иной, имея свет, воду и пищу. К тому же это согласовалось с верой, унаследованной им от апачей.
Вернувшись к Красному Герцогу, она поднесла ему продукты для обозрения. Он одобрительно кивнул, затем жестом показал, чтобы она шла впереди него к выходу. Она вышла во двор и поразилась, как все вокруг резко изменилось. Совсем недавно, когда она выходила сюда вместе с Кордом, природа дышала радостью и счастьем. Сейчас не стало ничего. Ничего, кроме ощущения грядущего возмездия.
Огромный черный жеребец, терпеливо ждавший своего хозяина, зафыркал при их появлении. Красный Герцог похлопал его по шее.
– Давай, Виктория, полезай к нему на спину. Я отвезу тебя на конюшню. Пересадим тебя в седло – и айда. Тогда нас никто не поймает.
– Я сама могу дойти, – возразила Виктория. Ей не хотелось находиться так близко к нему, чтобы он держал ее своими руками. И совсем не о нем думала она, представляя себя вдвоем на одной лошади.
– Я не стану повторять дважды. Или ты будешь подчиняться, или…
– Хорошо, – согласилась она, стараясь голосом выразить смирение, хотя с каждой минутой гнев ее становился все сильнее.
Красный Герцог стал заталкивать еду в мешок. Виктория тем временем забралась на спину коня, радуясь своему росту, потому что жеребец был очень высок. Красный Герцог сел сзади, затем притянул ее к своему сильному телу и приставил ей к ребрам дуло «кольта». Пока они объезжали дом, ее едва не стошнило от зловония, исходившего от ее мучителя. Она вздрагивала при каждом его прикосновении и почти не дышала, боясь, что «кольт» может выстрелить.
У конюшни Красный Герцог слез с коня и выждал, когда спешится Виктория. Она присоединилась к нему, и они прошли к стойлам. Он жестом показал ей на седла, но даже не двинулся, чтобы помочь. Вместо этого направил на нее «кольт» и не убирал, пока она седлала свою лошадь.
Лошадь после их долгого путешествия с Кордом еще не успела восстановить силы. Виктории было жаль ее. Да и сама она с отвращением думала о новой поездке, но выбора не было. Вероятно, и жеребец Красного Герцога находился не в лучшей форме. На таких лошадях далеко не уедешь. Впрочем, напрасно она думала об этом. Красный Герцог не щадил животных, так же как и людей. В последующие три дня он подтвердил это.
Не давая передышки лошадям, они скакали к Черной Гряде по выгонам Кордова-ранчо и далее мимо окраин Силвер-Сити через горы Мимбреньо.
На время этой длинной поездки Красный Герцог превратил Викторию в объект развлечения. Он безобразно насмехался и глумился над ней, провоцируя ее на непослушание и выискивая повод применить плеть. Ему нравилось это игрище, в котором он один мог быть победителем. В конце концов Виктория решила, что пока ничего страшного он ей не сделает, так как он и без того боялся, что они едут слишком медленно. Наказание свершится только там, куда он везет ее. Вот тогда ее жизнь действительно может оказаться под угрозой, потому что его уже ничто не будет сдерживать.
Чего она только не придумывала, чтобы убежать, но Красный Герцог неусыпно следил за ней все три дня. На ночь он связывал ее полностью, а днем только в запястьях. Желая избавить себя от малейшего риска, он не оставлял ее одну даже на минуту. Таким образом, путь к спасению был полностью отрезан. Поэтому, когда они добрались до Черной Гряды, Виктория начала отчаиваться. Вряд ли теперь она сможет чем-то помочь себе, а Алисии – тем более. И все же она убеждала себя, что должна найти выход.
В сумерках третьего дня они прибыли в знакомое убежище. Ее бросило в дрожь от нахлынувших воспоминаний. В памяти ожили яркие образы из недавнего прошлого: кофе, выплеснутый в лицо Красному Герцогу, и Алисия с тряпками в ботинках. В другое время Виктория улыбнулась бы, но сейчас, когда не было в живых Корда, когда Красный Герцог следил за каждым ее шагом, эти картины прошлого совершенно не располагали к веселью.
