– Подайте-ка, Авдотья Парфеновна, мне вон ту палку! Каша у вас, Авдотья Парфеновна, знатная!
Дуня грустила и жаловалась Вере по ночам:
– Отчего он так-то? Напустил на себя, не подойди!
– Так он с уважением же, Дуня! Вот кабы Дунькой кликал!
– Пусть бы уж лучше Дунькой…
Вера смеялась и не желала понимать страданий горничной.
На последнем привале Вера вдруг потребовала от спутников непременно обещать: ни одной душе в имении Вольской, а в первую очередь хозяину, не проговориться о том, что она, Вера, дочь князя Браницкого. Дуня удивилась, остальные кивнули согласно: надобно – значит, исполним.
– Пусть он думает, что я – прежняя Вера, воспитанница, бесприданница, – шептала девушка горничной…
Варварино показалось неожиданно. Выехали из леса, миновали ржаные поля, где мелькали фигурки жнецов, и кустарники, перебрались через ручей, и вот на горке показались деревянные строения. Никого не было видно, лишь собаки провожали карету задорным лаем.
– Неужто прибыли? – изумилась Дуня, когда они въехали в ворота барской усадьбы и покатили по дорожке к крыльцу.
Вера молчала, не имея сил что-либо ответить. Сердце ее было готово выпрыгнуть из груди, все тело сотрясала мелкая дрожь.
– Да что с вами, барышня? Нешто укачало? – беспокоилась Дуня, когда они выбрались из кареты.
– Не забудь про обещание, – только и вымолвила княжна.
Она едва держалась на ногах, бледность сменилась краской, горячо прихлынувшей к лицу.
Из дома выскочила дворня, вот уже Степан здоровается с мужиками, признавшими его. Все столпились у кареты, распрягая лошадей.
– Где барин-то? – спросил Степан. – От матушки его Вера Федоровна приехали.
– Сейчас ключницу Федосью кликну! – крикнула босоногая девчонка и сиганула в дом.
Тотчас на крыльце показалась румяная дородная баба в красном сарафане и белом платке.
– Ох ты, гостьюшка нежданная! – запричитала она. – От матушки Варвары Петровны никак?
Вере казалось, что еще немного и она рухнет без чувств.
– Я к Андрею Аркадьевичу, – выдавила она из себя.
– А их нету дома! – раздался от крыльца чей-то звонкий голос.
Вера подняла глаза и увидела возле колонны красивую, статную девку с толстенной косой через плечо. Она смотрела с вызовом и явным недоброжелательством.
– Полно тебе, Алена! – прикрикнула на нее Федосья. – Веди-ка барышню в дом, а я пригляжу за мужиками, чтобы лошадей поставили и людей накормили.
– Следуйте за мной, – кивнула Алена.
Вера с нехорошим предчувствием смотрела в затылок провожатой, но послушно шла за ней. Дуня тащила следом картонки, Ванька волок чемоданы. Веру определили в гостевую комнату в верхнем этаже, на женской половине. Пока Алена доставала постель, смахивала пыль, открывала шкафы, Вера молча наблюдала за ней. Наконец хлопоты завершены, Алена собралась уйти. Юная княжна только теперь решилась спросить:
– Когда будет Андрей Аркадьевич?
Алена неопределенно дернула плечом:
– Почем знать? – Затем, нагло глядя прямо в глаза Вере, произнесла с усмешкой: – Зря вы приехали, барышня! Ничего у вас не выйдет.
И она вышла, усмехаясь и картинно покачивая бедрами.
От такого приема Вере хотелось немедля бежать из Варварина, не дожидаясь Андрея. Алена вела себя так, словно у нее были несомненные права на Вольского. А что, если и впрямь были?..
– Ну и нравы тут у них! – возмутилась Дуняша. – Простая горничная, а нос-то задирает!
– Что мне делать, Дуня? – спросила обессиленная княжна. – Давай уедем!
Дуня округлила глаза:
– Что ж мы ехали за семь верст киселя хлебать? Лошадей уж распрягли… Да вы погодите унывать! Я порасспрошу сейчас Федосью, что и как.
Вскоре она явилась с донесением: Вольский в полях, живет в охотничьем домике, за ним послали.
– Так и хорошо! – пыталась расшевелить омертвевшую госпожу Дуняша. – Вы приготовиться успеете, с дороги помыться, переодеться, чтобы красавицей ему явиться, а не замарашкой какой.
Сей справедливый довод оживил княжну, она попросила Дуню похлопотать о ванне. Тут явилась сама Федосья.
– Я велю истопить баньку, что ж в корыте-то грязью полоскаться! Барин любит попариться, авось поспеет в самый раз.
Вера не любила баню, но возразить не посмела. Отчего-то здесь она вновь почувствовала себя той, за кого выдавала: компаньонкой богатой барыни, воспитанницей. Должно быть, оттого прислуга с ней так развязна и дерзка. От обеда Вера отказалась, из комнаты не выходила, не желая лишний раз сталкиваться с Аленой. Попросила Дуню узнать, есть ли поблизости река или озеро. Степан вызвался их проводить до тихой речной заводи, где можно было искупаться. Дуня прихватила мыло, мочалку и простыню, и они направились мыться на реку, хотя баня уже топилась. Вне дома Вольского Вера почувствовала себя свободнее, легче. Наступал тихий теплый вечер, вода приятно освежала. Дуня вымыла длинные волосы княжны, обтерла ее мочалкой, а после госпожа возжелала поплавать. Воспользовавшись моментом, горничная направилась обсыхать под убегающим солнышком на пригорке, где лежал в траве Степан.
Вера выбралась из заводи и поплыла по течению вдоль берега, опасаясь заплывать далеко в незнакомой реке. Она уже стучала зубами от холода и решила возвращаться, но плыть против течения оказалось непросто. Поборовшись с водным потоком, Вера выбилась из сил. Следовало выбраться на берег и, скрываясь за камышами, пробраться к знакомой заводи. Девушка огляделась по сторонам. Берег здесь небольшим обрывом нависал над рекой, и без опасения быть увиденной Вера могла выбраться из воды и спрятаться под нависшим козырьком обрыва, чтобы перевести дух и согреться, а затем продолжить путь назад вплавь или вдоль берега по камышам. Едва она оказалась под спасительным козырьком, как услышала над головой шум, и прямо над ней с берега в воду пролетело снарядом загорелое мужское тело. Всплеск воды, брызги, восторженный вопль.
Вера, как раненая утка, метнулась в камыши, покуда ее не заметили. Нелепость положения теперь усугублялась присутствием мужчины, плещущегося и фыркающего неподалеку. Трясясь от холода, Вера попыталась двигаться вдоль берега, но речная осока больно резала ноги, которые к тому же вязли в грязи и проваливались в какие-то ямы. Осторожно высунувшись из зарослей камыша, Вера никого не увидела на поверхности реки. Она решилась, собрав все силы, плыть назад, к заводи. Сделав несколько шагов в реку и скрывшись по грудь в воде, девушка собиралась с духом, чтобы противостоять течению, и вдруг она закричала от испуга. Прямо перед ней вынырнула чья-то голова. Отпрянув назад, Вера упала и стала барахтаться в осоке, напоминая все ту же раненую утку. От страха она начала захлебываться и тонуть там, где воробью по колено. «Как нелепо!» – мелькнуло в голове. Тут погибающая княжна почувствовала, что чьи-то руки подхватывают ее и поднимают из воды. Ничего не видя из-за спутанных волос, она ощутила прикосновение чужого нагого тела к ее собственному, холодному как лягушка. Нос ее уткнулся в мокрое загорелое плечо спасителя. Мужчина подозрительно молчал, пока Вера откашливалась и успокаивалась.
