Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
От Сантьяго мы узнали, что из ста семидесяти шести ударных групп нашей смены мы оказались на пятом месте по количеству уничтоженных кораблей противника с учётом их ранговой принадлежности. Для меня это оказалось большим и приятным сюрпризом; почему-то я ожидал, что мы будем плестись в самом хвосте по боевым показателям.
— Ты комплексуешь, Алекс, — сказал мне Горан, когда мы вышли из штаба. — Подсознательно считаешь, что раз ты такой молодой, то и толку от тебя мало. А на самом деле ты отличный капитан.
— А ты отличный стратег, — ответил я взаимной любезностью. — Твои планы атак были великолепны. Именно благодаря тебе мы достигли таких показателей.
— Сойдёмся на том, что мы оба хороши.
6
На шестой день тяньгонский флот (вернее, то, что от него осталось) должен был начать торможение, если собирался вступить в бой у Ютланда, а не промчаться на всех парах мимо планеты. Но к этому времени враг потерял все свои самые тяжёлые корабли, а вместе с ними — и высшее командование в полном составе. Оставшиеся адмиралы дивизионного и бригадного звена, очевидно, долго не могли между собой договориться о дальнейших действиях, но затем наконец решились признать, что их вторжение захлебнулось, и корабли всех шести группировок, не сбавляя тяги ходовых двигателей, стали отклоняться от первоначального курса, чтобы кратчайшим путём уйти за пределы системы.
Однако в эйнштейновом космосе поменять направление движения гораздо труднее, чем в глубоком вакууме или, скажем, в воздушном пространстве, где можно совершить резкий разворот, опираясь на сопротивление внешней среды — насыщенного энергией инсайда или воздуха. Направленная в сторону планеты скорость никуда не делась, и чтобы погасить её, требовалось столько же времени, как и на разгон. Поэтому тяньгонские корабли вынуждены были идти по широкой дуге и могли покинуть область, недоступную для погружения, лишь через пять или шесть дней.
На Ютланде уже начались празднества по поводу победы, а между тем наш флот не прекращал атак на уже убегающего противника. В своём обращении к народу и Вооружённым Силам отец заявил, что мы должны нанести тяньгонцам полное и окончательное поражение — в качестве наглядного урока всем потенциальным агрессорам, которые втихую точат на нас зубы. Эта позиция получила всемерную поддержку общественности и военных.
Одновременно с этим по всем доступным каналам связи противнику был предъявлен ультиматум с требованием безоговорочной капитуляции. В случае неподчинения наше командование грозило им полным уничтожением.
В первые часы после ультиматума никакой реакции не было, но спустя некоторое время под беспрерывными атаками наших сил тяньгонцы убедились, что мы не собираемся так просто отпускать их. Элементарные расчёты показывали, что при сохранении нынешней динамики потерь шансы на спасение имела лишь малая часть флота.
Поначалу дезертировали отдельные корабли — стремительным рывком они вылетали за пределы своей группировки, на частоте позывных сообщали о сдаче и начинали торможение. Некоторые из таких кораблей подбивали свои же, но с каждым часом дезертиров становилось всё больше, а потом начали сдаваться целые бригады и дивизионы. Но опять же — всё из-за той же скорости нам предстояло ждать ещё несколько дней, пока корабли замедлят движение и на их борт можно будет высадить космических пехотинцев с призовыми командами. А пока суть да дело, на ещё незаселённых островах в Западном океане строились лагеря для военнопленных — мы не собирались долго держать их на своих хлебах, но чтобы организовать их доставку на одну из нейтральных планет для последующей передачи властям Тянь-Го, требовалось некоторое время.
Элис прокомментировала это так:
— Наконец-то и нашим армейским будет чем заняться. Правда, не думаю, что они обрадуются роли надзирателей…
Но далеко не все тяньгонцы собирались сдаваться. Некоторые корабли совершали самоубийственные погружения и гибли уже в апертуре, иные продолжали надеяться на спасение. Однако теперь, когда половина недобитого вражеского флота предпочла плен смерти, у остальных почти не было шансов добраться до «точки возврата».
Впрочем, мы — имея в виду мою команду — в охоте за беглецами не участвовали. Для нас война уже практически закончилась. Когда стало ясно, что тяньгонцы отказались от намерения атаковать Ютланд, отец провёл совещание Генерального Штаба, на котором единодушно согласились, что с военной, политической и моральной точек зрения было бы большой ошибкой оставлять Группировку Планетарной Обороны в стороне от боевых действий. А поскольку на её судах отсутствовали излучатели, то было решено произвести временную ротацию личного состава — «планетарники» заняли корабли Звёздного Флота, а мы, «звёздники», отравились нести боевое дежурство в окрестностях Ютланда. Хотя какое там «боевое дежурство»! Нас просто определили в орбитальный санаторий — отдыхать, расслабляться и безучастно наблюдать за завершающей фазой войны.
Принц Горан, хотя и мог настоять на продолжении своего участия в сражении, всё же решил не качать права и сложил с себя обязанности командира ударной группы. Заявив, что исполнил свой долг перед памятью сестры, он даже снял адмиральский мундир и переоделся в штатское. Мы попрощались с ним на Станции-Один, а потом наш «Орион» отправился к границе «теневой зоны», где для обмена экипажами встречались корабли Звёздного Флота и Планетарной Обороны.
Нашими сменщиками был экипаж командора Михайлова — того самого бывшего лейтенанта с «Марианны», старшего пилота мятежной Четвёртой лётной группы, которая вместе с десантниками участвовала в захвате фрегата. Михайлов и его ребята пострадали из-за предательства Гарсии — никаких обвинений им, правда, не предъявляли и вряд ли даже всерьёз подозревали их в соучастии, но на всякий случай решили перестраховаться и направили служить в Группировку Планетарной Обороны.
Лично я уже давно не питал враждебности ни к Михайлову, ни к другим мятежникам, но неприятный осадок после тех событий всё же остался. Чисто по-человечески я не мог забыть и полностью простить захват корабля, выстрел из шокера и трёхдневное заключение в собственной каюте. Поэтому отношения между нами никак нельзя было назвать тёплыми и дружескими.
Я провёл Михайлова в свою каюту и сказал ему:
— Что ж, коллега, желаю тебе удачи. Зарабатывай капитанский чин и место в Звёздном Флоте. Но предупреждаю: если позволишь подбить мой корабль, я тебя и в аду достану.
Он сдержанно улыбнулся:
— Всё будет в порядке, кэп, не беспокойся. В ад я не тороплюсь, делать мне там нечего. Одни религии описывают его холодным, другие — огненным, но все сходятся на том, что космоса и звёзд там нет. Так что корабль я верну тебе в целости и сохранности.
С этими словами Михайлов заглянул в спальню.
«Если он ехидно ухмыльнётся, — решил я, — то получит в зубы. И пусть тогда осмелится дать сдачи сыну адмирала Шнайдера…»
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
