Книга Пока ты моя - Саманта Хайес

Во всей этой истории с Зои, Хэзер и Сесилией что-то смущало Лоррейн. Она никак не могла разобраться и понять, что именно ее волновало, но мысль о них не давала ей покоя. Однако, когда Адам сообщил, что Хэзер Пейдж не значится в их базе данных, Лоррейн на время забыла об этом и сосредоточилась на своей заблудшей дочери.

– Она не пришла в школу, – сообщила Лоррейн, стараясь сохранять спокойствие, хотя мощная волна паники уже захлестывала ее. Лоррейн снова и снова вспоминала все, что говорила по телефону школьная секретарша.

– Ничего удивительного, ведь она сама объявила нам, что бросает школу, – отозвался Адам, выйдя из машины.

– Не понимаю, как ты можешь быть таким беспечным, – упрекнула Лоррейн. – Она явно не ведает, что творит. И несомненно, чувствует себя несчастной. А теперь еще выходит, что она пропала.

Лоррейн тоже вышла из машины, хлопнув дверцей, и зашагала вверх по ступеням унылого серого здания. Обычно она никогда не обращала внимания на мрачную архитектуру родного дома уголовной полиции, но сегодня скучный бетон, алюминиевые окна и унылое однообразие главного фасада взывали к ней, словно знак потерянной надежды.

Догнав жену, Адам схватил ее за руку.

– Мы все прекрасно знаем, в чем тут дело, – сказал он, и его дыхание застыло в воздухе между ними. Адам отпустил Лоррейн, когда увидел, что делает ей больно.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Вся эта история кажется мне предельно ясной.

Лоррейн продолжала подниматься по лестнице, пока не споткнулась на последней ступеньке. Ее руки проехали по бетону, а сумка упала с плеча, и содержимое рассыпалось вокруг ног Адама. Лоррейн на мгновение замерла, распростершись на скользкой поверхности. Когда она с трудом поднялась, правое колено пронзила острая боль, заставив ее вздрогнуть. Адам уже собирал рассыпавшиеся вещи и смущенно складывал их на место, рассматривая мелкие предметы так, словно всегда хотел узнать, что же хранится в сумке жены.

– Вот, – сказал он, протягивая руку. – Прости.

Повисла пауза. Лоррейн терялась в догадках, за что же он извиняется.

– Не знаю, как мы можем перейти от Зои Харпер к нашей блудной дочери, а потом – и к груде неприятностей, в которую превратился наш брак, всего за пару минут, отделавшись туманным извинением.

Лоррейн глубже закуталась в пальто. Ладонь правой руки саднило.

Адам хлопнул себя по бокам в привычном недоуменном жесте, который всегда раздражал Лоррейн. Это делало его похожим на беспомощного маленького мальчика.

– Лоррейн… – Он вздохнул и отвел жену подальше от входа в здание.

Там, у двери, все слишком напоминало людской муравейник, с крутившимися вокруг коллегами, то и дело сновавшими взад-вперед. Адам с жадностью глотнул воздух и заговорил так, словно это был его последний и единственный шанс:

– Лоррейн… все то, что происходит между нами… я не хочу этого больше. Каждый раз, когда ты говоришь со мной, не важно, о чем именно, я чувствую боль, как удар под дых. – Он на мгновение отвернулся.

Лоррейн чувствовала, как все внутри заныло от знакомого щемящего чувства. Что же это такое? Неужели все должно и начинаться, и заканчиваться здесь, на ступенях полицейской штаб-квартиры? Лоррейн представляла, что это выяснение отношений произойдет в каком-то другом месте, вероятно, в их гостиной, их спальне, на кухне, в саду – где угодно, только не на людях и не на работе, только не здесь. Мимо промчалась пара коллег, приветственно вскинувших руки при виде их.

– Я не думаю…

– Зато я думаю, – сурово бросил Адам. – Я все время думаю. Мысли о том, что произошло, поглощают все до единого часы моего бодрствования. Поправочка: они поглощают абсолютно все мои часы, не важно, на ногах я или сплю. Как я могу объяснить тебе, что случилось, если сам этого не понимаю? С того момента прошел почти год, и я не знаю, как жить дальше. Я совершил глупость, ты знаешь это, но как оправдать или разумно объяснить это тебе или себе, понятия не имею. В этом вся проблема.

Адам повернулся, прочертив в воздухе полукруг. Его хмурый взгляд был глубже, чем когда бы то ни было, а плечи ссутулились так, как Лоррейн не доводилось видеть уже очень давно. Конечно, она могла держать его в этом неопределенном состоянии страдания, на время прекращать его мучения, каждый раз возобновляя их снова, но разве этого на самом деле ей хотелось?

– Давай зайдем внутрь. Я попробую снова позвонить Грейс, – предложила Лоррейн. Ей хотелось контролировать беседу с мужем, самой решать, где и когда состоится их важный разговор, который явно не мог продолжаться здесь, на виду у коллег.

Адам направился следом за ней в здание. Он раскаивался, в этом можно было не сомневаться, но Лоррейн необъяснимым образом предпочла бы, чтобы муж затеял ссору, с пеной у рта отрицал свои проступки, вел себя так, будто ничего и не происходило. Ложь дарила знакомое ощущение спокойствия, и оно, по крайней мере, заставляло Лоррейн чувствовать себя так, словно Адам и вовсе не совершил ничего ужасного.

Пока они ехали в лифте, совершенно одни, Адам вдруг крепко сжал Лоррейн в объятиях. Его лицо оказалось совсем близко, и она увидела его стиснутую челюсть.

– Правда заключается в том, что я совершил ошибку. Это была одна-единственная ночь. Я был пьян. Она была пьяна. У нас был секс. С тех пор я с ней не виделся.

Лоррейн стало дурно, и вовсе не из-за лифта, который сильно покачнулся, останавливаясь на их этаже. Нет, ей было плохо от близости Адама, его жаркого дыхания, обдававшего ее лицо.

Двери, заскользив, открылись. Завидев несколько человек в холле, Адам отпрянул от жены и снова встал рядом. Лоррейн направилась в свой кабинет и уже собиралась закрыть дверь, когда в щель просунулась рука мужа, мешая сделать это.

– Я отказываюсь обсуждать это здесь. У нас два расследования убийств и дочь, которая выбрасывает свою жизнь на помойку. С чего ты взял, что я захочу обсуждать нашу ситуацию сейчас?

Лоррейн устало опустилась на стул и включила компьютер. Потом набрала номер Грейс.

– По-прежнему не отвечает, – кратко оповестила Лоррейн и положила телефон на стол.

– Ты волнуешься? – спросил Адам.

– Разумеется, я места себе не нахожу от волнения, – призналась Лоррейн. – Наша дочь не пришла в школу. Она съехала от нас. Она собирается выйти замуж за Мэтта и не отвечает на мои звонки. Но я знаю одну вещь.