Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Гости счастливыми себя не чувствовали, а, напротив, по разным причинам испытывали недовольство – в особенности две пожизненные подруги Веры Александровны, Кира и Нила. Они были в свежей ссоре, и каждая из них была уверена, что не встретит на торжестве другую. Но мало того, что Вера, прекрасно зная о ссоре, пригласила обеих, она еще имела бестактность посадить их рядом за столом, и теперь они сидели, глядя в разные стороны, лишившись и дара речи, и аппетита.
Арик и Зира, армянские соседи, тоже были в свежей ссоре, случившейся прямо перед выходом: Зира надела свой лучший наряд, Арик, критически оглядев жену, сказал, что ей место в таком платье на ереванском базаре. Зира заплакала, сняла платье и отказалась идти. Арику пришлось долго ее уговаривать и утешать, и он знал, что ему долго еще придется рассчитываться за неосторожное замечание. Аллочка была разочарована отсутствием Жени. Из трех пришедших «студийных» девочек одна была влюблена в Шурика с пятого класса, а теперь уже училась в институте. Сидя напротив Шурика, она свежо переживала безответную любовь. Вторая, пятнадцатилетняя, нисколько в Шурика влюблена не была. Напротив, влюблена она была в Веру Александровну и ревновала ее ко всему белому свету. Третья, из ранних учениц Веры Александровны, озабочена была отсутствием положенного женского недомогания и ужасными возможными последствиями… Ее тошнило, и было ей не до еды.
Ирина Владимировна, пока находилась в предварительном возбуждении, чувствовала себя окрыленной, но когда заметила явную диспропорцию между количеством наготовленного и возможностями едоков, ушла на кухню рыдать. С этого момента Шурик и Вера попеременно навещали ее на кухне, пытаясь остановить приступ безудержного плача.
Арик тем временем все более входил в раж, возносил к небу рюмки и провозглашал тосты: выпили за маму, за покойного папу, за бабушку и всех предков, за небо и за землю, за дружбу народов и еще раз за светлое будущее. Подруги Веры давились от смеха и на этой почве помирились.
Далее закуску сменили горячие блюда. Здесь пришлось вступить в действие Светлане, поскольку Ирина Владимировна вышла из строя и собралась с силами только к десерту, когда осовелые гости могли только слабо шевелить руками и языками, точно как в немом кино, показываемом в замедленном режиме. Гости съели пирожные, выпили чаю и стали тихо расползаться, придерживая животы. И тут Светлана обнаружила недостачу: исчез Шурик. Он вышел проводить Аллу с Катей, но шепнул об этом только матери. Светочку же он в известность не поставил, – отчасти из-за того, что собирался посадить их в такси и сразу же вернуться, отчасти от полного расслабления и потери бдительности: за годы общения со Светочкой он прекрасно узнал, как опасно давать ей повод для переживаний…
Катя засыпала, и Шурик нес ее на руках. Когда удалось остановить такси, девочка крепко спала, но когда Шурик попытался переложить ее на руки матери, она обхватила его за шею и заплакала:
– Ты нас не бросишь? Мам, он нас тоже бросит… Не уходи, Шурик…
Шурик сел в такси. Катя, уткнувшись ему в плечо, мгновенно заснула.
– Ты понимаешь, какая это травма для ребенка? – шепнула Аллочка и положила руку на другое Шуриково плечо.
Шурик это понимал. Он понимал также, что травма не одна, а две. Он посмотрел на часы – всего четверть одиннадцатого, так что он вполне успеет вернуться к гостям. Главное – сразу же позвонить маме.
Как только он вошел в бывшее супружеское гнездышко Жени Розенцвейга и передал Катю на руки Аллочке, сразу же взялся за трубку:
– Мамочка, мне пришлось Аллу с Катей домой отвезти. Я скоро буду.
Веруся выразила недовольство. Сказала шепотом, чтоб приезжал поскорее, потому что Ирина в истерике: осталось такое количество еды, что не влезает в холодильник, и теперь она составляет счет, сколько было потрачено и сколько всего осталось и собирается выплачивать разницу в рассрочку…
– Умоляю, приезжай скорей, я этого не выдержу! – шепот звучал драматически.
Вошла Аллочка с распущенными волосами и в чем-то розовом и прозрачном. Катя была раздета и спала. Алла демонстрировала готовность быть утешенной. Подошла к Шурику, положила руки ему на плечи и посмотрела вопрошающе:
– Как ты думаешь, он меня совсем не любит?
Шурик погладил кудрявые волосы. Это не имело особого для него значения, но все-таки вызывало легкое раздражение: ей было необходимо излить душу. Он спешил домой. Встал. Аллочка заплакала. Он обернулся к ней:
– У меня гости дома.
– Почему я такая несчастная… – шмыгнула она носом.
Он ковырнул петельку, расстегнул пуговку. Свое дело он делал молча, Аллочка продолжала лепетать:
– Ну почему? Почему так? Ты как мужчина в сто раз его лучше, и Катька тебя любит… Почему мне нужен только Женька? Почему?
Этот вопрос ответа не требовал.
Бедная дурочка, всем вам нужно одного…
* * *
Гости разошлись, не съевши и половины приготовленной еды. Светлана, надев фартук, со смиренным достоинством мыла посуду. Ирина Владимировна рыдала в комнате Веры, и та вяло ее утешала, ожидая, когда же придет Шурик и примет на себя страдания.
– Ириша, я не понимаю, что ты так расстраиваешься. Стол был прекрасный…
– А траты? Ты знаешь, сколько это стоило? Ужас! Вот я посчитала, – Ирина шарила трясущимися руками в карманах фартука. – Вот!
Она совала Вере листок, на котором выстроился частокол кривых цифр.
– Это четыре моих пенсии! А сколько всего осталось! Я совершенно не рассчитала! Я никогда не умела считать! И осталось больше половины…
– Так это прекрасно! Мы целую неделю будем есть!
– Я компенсирую затраты! – причитала Ирина. – Я буду выплачивать…
– Ириша, успокойся, я прошу тебя… Ну какое это имеет значение? У Шурика тридцатилетие, и ни в одном ресторане так не накормили бы, как это сделала ты.
Звонок в дверь прервал бурную сцену, Ирина Владимировна, утирая краем фартука лицо, пошла открывать. В дверях стояла молодая женщина с большим букетом цветов. Это была Соня, раздобывшая-таки адрес Шурика.
– Здравствуйте, я к Шурику.
– Верочка! К Шурику! – крикнула Ирина Владимировна, приободрившаяся с приходом новой гостьи, способной съесть часть оставшегося угощения. – Проходите, проходите! Он скоро появится!
И пошла на кухню, чтобы заново собрать угощение.
– Светочка! Вот еще гостья запоздалая, дайте тарелочку! Пожалуйста, пирог, паштет, салатику… Столько всего осталось!
Светлана посмотрела на вошедшую, и вся картина жизни ужасным образом прояснилось: была, была у Шурика женщина, которую она упустила, и именно такая, какой она всегда боялась, – румяная, с черными бровями, грудастая, вульгарная до тошноты…
Ирина Владимировна побежала за Верой, сообщить о приходе новой гостьи. Светлана смотрела на нее прозрачными глазами, впитывая все эти грубые краски лица, – белое, розовое, черное. И отвратительно-лиловое платье…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
