Она дала обещание в день смерти Мекуэна.
К удивлению отца, Али колебалась. Наконец она приняла решение.
— Послушай, — решительно сказала она Киприоту.
Бог вонзил в нее Свой взгляд.
— Да, дорогая?
Георг положил руку Али на плечо.
— Детка, мне не нравится твой взгляд.
Али по-прежнему обращалась к Киприоту.
— Ты знал, что все случится именно так. Ты втянул меня в свои дела. Ты держал пари, что я не захочу уехать.
— Ну, в общем, да, — сказал бог скромно. — Я надеялся, надеялся всем своим уставшим божественным сердцем. Ты знаешь, я тебе должен. Я могу вернуть долг сейчас и стереть все из твоей памяти. Ты забудешь об этих местах и об этих людях и вернешься в Торталл. Без сомнения, вашей королеве пригодится такая девушка, как ты. А ее дочери, которая теперь правит Картаком, ты подойдешь еще больше. Тебе стоит сказать лишь слово, и я отпущу тебя.
Али нахмурилась.
— Я превращу твою жизнь в кошмар, — сказала она.
— Я жду этого, — ответил Киприот.
Георг тяжело вздохнул.
— Я вас не понимаю, вы говорите загадками. Но мне не нравится то, что я слышу.
— Не смей его больше обманывать, — приказала Али богу. — Если ты, конечно, хочешь, чтобы я продолжала служить тебе.
Киприот с наигранной печалью вздохнул:
— Очень хорошо, — сказал он, глядя на Георга, и перевел взгляд на Али. — Этим летом ничего особенного не предвидится. Потом все станет намного сложнее.
Али пожала плечами.
— Что так, что этак, — сказала она.
Георг сложил руки.
— Ты остаешься? Но почему?
Али встала и обняла отца.
— Папа, на моем месте ты сделал бы то же самое. И мама, — добавила она тихо. — Понимаешь, они хорошие люди, и я хочу, чтобы они были живы. Киприот тогда сможет закончить свои дела, и на троне воцарится королева-рэка, не луаринка. Вы с мамой хотели, чтобы я чем-то начала заниматься в жизни. Я нашла свое дело. Он… — Али посмотрела на Киприота.
Бог исчез.
«С тобой я поговорю позже», — подумала она, посмотрела отцу в глаза и хитро улыбнулась.
— Я уверена, что Их Величествам будет интересно узнать о планируемом восстании рэка.
Георг удивился:
— Ты будешь шпионить здесь для нас? — спросил он. — Тогда у меня просто нет другого выбора, кроме как оставить тебя здесь.
Али покачала головой.
— Я не могу, папа. Балитанги ничего не знают о моей настоящей семье, и я не хочу посвящать их в это. Ты просто торговец, а мать покинула нас вскоре после моего рождения.
В ответ на потрясенный взгляд отца Али пожала плечами.
— Я не собиралась говорить, что она умерла. Итак, пока я остаюсь на службе у Балитангов. Они не позволили бы мне остаться, если бы знали, что я служу конкурирующему королевству. Нет, я буду служить им и рэка. Всем тем, в чьих жилах течет луаринская кровь и кто может умереть, если восстания не будет.
Георг Купер вздохнул.
— Мы получили то, что хотели. Правда, не совсем так, как хотели. Мы думали, что ты найдешь свое место в мире, будешь жить и работать как женщина. Твое решение тяжело для нас. Но твоя мама тебя поймет. Мне следовало знать, что ее дочь уж точно не выберет себе легкого пути, — он поцеловал ее в макушку. — Найдется, что перекусить бедному страннику?
Али огляделась, нет ли поблизости кого-нибудь из слуг. Одна из двойных дверей была открыта. Там стоял Нават, держа в руках лук и наблюдая, как она обнимает какого-то человека.
— Ой, — сказала Али, выпуская отца из объятий. — Папа, тебе надо кое с кем познакомиться. Нават!
— Нават? — спросил Георг, рассматривая подходившего к ним человека-ворона.
— Нават — ворот, папа. Он мой друг. — Когда Нават подошел к ней, она взяла его под руку. — Нават, это мой отец.
Георг оглядел молодого человека с головы до ног, затем перевел взгляд на дочь. Без единого слова он поднял бровь.
Али подняла бровь в ответ.
Георг остался еще на три дня и совершенно очаровал Балитангов. Он много беседовал с дочерью во время долгих прогулок. Наконец торговый караван отправился в путь, чтобы успеть до первых снегов, закрывающих дорогу. Георг уехал с ними. Он махал, дочери до тех пор, пока не скрылся из виду. Али смотрела ему вслед, пока не перестала видеть его даже при помощи Зрения. Когда он окончательно исчез, она вытерла слезы и обозвала себя дурой за то, что позволила вовлечь себя в готовящееся восстание.
Над ней скользнула тень. Она подняла взгляд. Высоко вверху в струях горячего воздуха, поднимающегося от скалистых холмов плато, парил кударун. Он скользил в одиночестве, и его крылья трепетали в золотом воздухе ранней осени.
— Весна обещает быть интересной, — пробормотала Али.
Где-то рядом весело захихикал Киприот.
