Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Пупом степные племена называли ровную, почти идеально круглую долинку между пятью высоких округлых холмов, похожих на курганы неведомым воителям прошлых времен. Здесь сходились границы пяти племен, и с незапамятных времен кто-то объявил Пуп местом мира. Здесь торговали, устраивали замирения, если опасались нападений. Здесь шаманы проводили свои сборы. Здесь сватали приглянувшихся девушек из других племен. И рабами торговали – тоже здесь. Илуге помнил Пуп. Помнил свою ярость. Его напоили каким-то одурманивающим снадобьем, чтобы мальчишка не так рвался в своих веревках.
Сейчас долина была почти пуста, хотя весной походные юрты и табуны выставляемых на продажу лошадей заполняют ее всю – яблоку негде упасть. Каждому племени на Пупе отводилось свое, четко обозначенное место. Однако там, где вставало до сотни юрт, сейчас стояло всего лишь полтора десятка, и оттого долина казалась пустынной. Илуге огляделся. Еще не прибыли охориты и тэрэиты. Остальные подошли.
В центре долины стояла большая юрта, разрисованная причудливыми узорами – такую ставят на шаманский сбор.
Джунгары подошли к занимаемому ими северо-западному углу, отгороженному потемневшими от времени покосившимися слегами, и сноровисто принялись ставить юрты. Онхотой ушел. Чиркен и Джурджаган, наблюдая за работой других, неспешно разговаривали. Чиркен, надо сказать, на глазах преображался: ушли его быстрые движения, привычка вскидывать голову, горячась, выпаливать колкие слова. Он сейчас изо всех сил старался говорить медленно и весомо. Как дед. Получалось временами очень похоже. Рыжий Джурджаган возвышался над ним, как башня. Итаган выглядел как настоящий военный вождь – высокий, с широченной грудной клеткой, огромными ляжками и ручищами, – такой, пожалуй, мог бы помериться силой и с Темриком в его хорошие времена. Однако, похоже, задиристым нравом не отличался. Илуге внутренне постыдился своей неприязни – завидовал ведь. А теперь все дурные мысли враз куда-то испарились.
Раскинули юрты, и Нарьяна с ходу взялась готовить, чем вызвала дружелюбное поддразнивание. Она вообще мгновенно освоилась в мужском сообществе, и Илуге оглянуться не успел, как уже игралась с мечом против Азгана – и (это против опытного воина!) держалась на удивление долго. Остальные столпились вокруг, оживленно обсуждая приемы и раздавая советы, некоторые из них были весьма откровенными. Илуге, сказать по чести, было не до веселья. Не хотелось никому признаваться, но его грыз страх. Одно дело – идти в бой с человеком, а совсем другое…
К вечеру прибыли охориты – слышно было, как они возятся, раскидывая свои юрты рядом.
Илуге не хотелось ни с кем обсуждать предстоящее испытание, и он притворился спящим. Нарьяну, впрочем, он обмануть не смог. Она без всякого стыда устроилась на ночлег рядом с ним, подвернулась под руку и уютно устроилась на плече. Илуге лежал, смотрел на мерцающие угольки, на искорки, улетающие в темное небо, на спины сидящих, которые по случаю балагурили вовсю. А потом все это стало куда-то уплывать…
Утро возвестил хриплый звук маральего рога, пронесшийся по котловине. Едва только светало, когда разноголосая толпа собралась у входа в шаманскую юрту. Рога прохрипели еще дважды, когда из юрты один за другим появились одиннадцать шаманов. Илуге не доводилось многих видеть, и он только сейчас понял, как молод Онхотой – больше половины были в его представлении глубокими стариками, а остальные – стариками наполовину. Даже Заарин Боо на их фоне выглядел молодым.
– Пусть начнется Тэнгэрин Утха, – сказал он просто, ударив в снег своим посохом. Костяная голова на набалдашнике скалилась насмешливо и жутко.
Илуге, приготовившийся к длинной затейливой речи, опешил: избранные воины один за другим уже начали выходить вперед. Он споткнулся, замешкался, и Нарьяна даже слегка толкнула его в спину. Одиннадцать воинов одиннадцати племен вышли в образованный остальными круг.
Илуге посмотрел на тех, с кем предстоит состязаться за право стать вождем всех племен. Все как один – воины. Большинство – бывалые бойцы, украшенные шрамами еще старых племенных войн, до последнего малого мира. Один, из ичелугов, одноглаз, и, судя по свежему шраму, глаз он потерял где-нибудь на перевале Тэмчиут. Было еще трое молодых – ойрат, тэрэит и увар, и Илуге мысленно вздохнул с облегчением. Старшие косились на них с некоторым пренебрежением – ишь, юнцы сопливые, а туда же – в вожди! Однако, судя по характеру испытания, воистину выбирать будут духи.
Однако в первый день ничего не произошло. Всех выбранных воинов провели через обряд очищения – паровую баню – и отправили по юртам. Илуге был даже разочарован – ему не хотелось провести еще ночь, изнывая от ужаса неизведанного. Пить арху им тоже было запрещено, и Илуге провел этот нескончаемый вечер, играя с Нарьяной в кости и безнадежно ей проиграв.
На второй день шаманы принесли жертвы и вымазали их кровью жертвенных животных. Это делается для того, чтобы запах их тел не выдал их на полях Аргуна, объяснил Онхотой. Духи любят старую кровь, потому им надлежало провести следующую ночь в уединении, завернувшись в меха и ни с кем не разговаривая. Илуге думал, что никогда не заснет, но, как ни странно, провалился в сон сразу.
Ему приснилось, что он умер в Ургахе, и монахи выбросили его тело на плоскогорье. Над его головой закружились огромные белые птицы.
«Они – падальщики», – в бессильном ужасе думал Илуге и удивлялся, как он может думать, если он мертв. Грифы спускались все ниже, пока два из них не сели прямо рядом с ним. Илуге ничего не чувствовал – ни боли, ни ужаса, – только безмерное изумление, когда птицы разорвали его на куски. А потом, когда они сорвали с него плоть, оказавшуюся ненужной и тяжелой, он почувствовал, что может взлететь, что сам превратился в грифа, и теперь все небо принадлежит ему…
Чья-то рука потрясла его за плечо. Онхотой. Рассвет еще не наступил, когда они вышли из юрты по поскрипывающему снегу, направляясь к шаманской юрте. Онхотой был серьезен и напряжен. По усталым складкам у его губ Илуге догадался, что несколько предыдущих ночей он провел без сна.
Юрта была полна запахов, какие остаются после камланий – резкий запах сгоревших костей, трав, чего-то кислого. Изнутри стены покрывали звериные маски, смотревшие пустыми дырами на месте глаз неуютно и грозно. Одиннадцать шаманов, вводя каждый своего испытуемого, снимали с него всю одежду и усаживались по краям юрты. Руки Онхотоя уложили его головой к огню. Все молчали.
Наконец неровно задребезжали колокольцы на посохе Заарин Боо. Руки Онхотоя поднесли Илуге к губам чашу с дымящимся напитком. Вкус был горький, грибной.
К колокольцам прибавился звук бубна, а через какое-то время – старчески хриплый голос. Потом еще один, еще… Шаманы один за другим вступали в песнь, подхватывая ритм своими бубнами, рассыпая его на каскады неритмичных звуков – и собирая снова. Илуге почувствовал, что его зрение распадается вместе с этими звуками, перед глазами поплыли пятна. Он откинул голову, задыхаясь и стараясь глядеть прямо вверх, где фантастические полузвери-полулюди, казалось, улыбаются ему с потолка. Потом они ожили, сплетаясь вокруг него во все убыстряющийся хоровод.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
