— Тюремщик? — недоверчиво переспросил Марк. — Но как среди твоих друзей мог оказаться тюремщик?
— В нашем Доме милосердия находят приют самые разные люди, Марк, — заметила Бенедикта, не сводя глаз с вошедшего. — Некоторым негде переночевать. Другим необходимы пища или медицинская помощь. Есть и такие, кому нужнее всего человеческое участие и внимание. Порой нам удается подыскать людям новую работу, и они перестают быть несостоятельными должниками. — Помолчав несколько секунд, Бенедикта заговорила вновь, осторожно подбирая каждое слово: — Этот человек прежде был рыбаком.
Марк почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Сердце его билось так громко, что заглушало все прочие звуки. Он судорожно пытался припомнить, как выглядит тюремщик. Но в коридоре всегда стоял полумрак, к тому же у Марка ни разу не возникло желания взглянуть в лицо своего стража.
Он медленно повернулся.
Теперь тюремщик был ярко освещен солнечными лучами, падающими из окна. За два года жизненные тяготы и испытания состарили его сильнее, чем это можно было ожидать. Тем не менее Марк узнал его, едва заглянув ему в глаза.
— Отец…
— Сын.
Марк встал, охваченный мучительным смущением. В детстве ему казалось, что отец высокого роста. Теперь выяснилось, что это не так.
— Ты… ты продал меня, — произнес Марк напряженным невыразительным голосом.
— Я надеялся, что ты выживешь. Доктор показался мне славным человеком. И он обещал о тебе заботиться, — тихо откликнулся отец. — Сам я едва таскал ноги и не сомневался, что в самом скором времени сыграю в ящик. Бросать тебя на произвол судьбы мне, сам понимаешь, не хотелось. А когда я увидел, как высоко ты взлетел… — Отец восхищенно всплеснул руками. — Я понял, что мне лучше держать рот на замке. Кому понравится, когда в его счастливую жизнь врывается какой-то старый бродяга?
Марк сделал шаг к отцу. Лицо его оставалось каменным, но в душе бушевала настоящая буря. Он не знал, что сказать. Не знал, как поступить.
До него донесся шелест платья. Бенедикта подбежала к ним, схватила одной рукой руку сына, другой — руку отца, мягко соединила их и отступила в сторону.
Марк сжал грубую, шершавую ладонь. Ощущать ее живое тепло было так приятно. Он сжимал руку отца крепче и крепче. Перед глазами у него все расплывалось из-за выступивших слез. А потом отец притянул его к себе.
Слезы, которые Марк тщетно пытался сдержать, хлынули из глаз ручьями. Плечи его сотрясались от рыданий, но он больше не стыдился этого. Он чувствовал, как вместе со слезами выходит горечь, так долго разъедавшая его душу.
Он чувствовал, как надежны объятия отца.
Впервые за много лет он чувствовал себя совершенно счастливым.
24
Директор
Дверь, ведущая в Директорию, поражала грандиозными размерами. Две массивные дубовые панели были покрыты затейливой резьбой, изображавшей двенадцать знаков Зодиака, по краям шел узор в виде позолоченных листьев. По обеим сторонам от дверей возвышались скульптурные изображения ангелов, державших в руках свитки из белого камня. Остроконечные башни, устремляясь вверх, пронзали пасмурное утреннее небо и терялись за облаками. Зрелище было таким величественным, что от него перехватывало дыхание. Казалось, все это — изумительное видение, ибо человеческие руки не в состоянии создать такого величия.
Площадь перед Директорией была безлюдна. Редкие прохожие старались опустить головы как можно ниже и скрыть свои лица за воротниками и капюшонами. Даже контролеры отводили глаза в сторону, словно эта дверь, подобно яркому солнцу, ослепляла их своим великолепием. В отличие от них Лили смотрела на врата Директории уверенно и прямо. Она крепко сжала в руке маленький свиток, призывая на помощь всю свою храбрость. Присутствия духа ей было не занимать, и все-таки это колоссальное здание вселяло в нее благоговейный трепет.
Лили оглянулась на своего спутника. Если Лод и испытывал волнение, то не желал этого показать. Расправив плечи и решительно выдвинув вперед челюсть, он смотрел на двери так пристально, словно хотел просверлить в них дыру.
— Не жалеешь о том, что пошел со мной? — шепотом осведомилась Лили. — В этом не было особой необходимости.
— Неужели ты думала, что я брошу тебя одну? — откликнулся Лод, и голос его предательски дрогнул. — Плохого же ты мнения о моей персоне. К тому же мне самому чертовски интересно побывать в этом загадочном местечке.
Лили вновь устремила взор на Директорию финансового контроля. Девочка начинала понимать, почему прохожие отводили глаза от этого здания. Чем дольше она смотрела не него, тем сильнее оно подавляло ее своей монументальностью. Ей казалось, что отныне образ Директории будет вечно стоять перед ее мысленным взором, запечатлевшись в сознании, как печать на воске.
Чувствуя, как решимость ее слабеет, Лили поспешно отвернулась.
— Это всего лишь башни, Лод, хотя и очень высокие, — произнесла она нарочито спокойным тоном. — Легенды, которые о них ходят, скорее всего, не имеют никакого отношения к действительности. — Лили смолкла, сама не зная, кого пытается убедить — себя или Лода. — Я хочу сказать, людям нравится пугать друг друга самыми глупыми выдумками, — продолжала она, растягивая губы в слабом подобии улыбки. — Ты ведь не веришь, что те, кто сюда попадает, исчезают неведомо куда? Это невозможно.
— Возможно… — хрипло проронил Лод. — С нашими родителями произошло именно это.
Лили невольно подалась назад. Весь ее боевой настрой улетучился в мгновение ока. Не в силах произнести ни слова, она испуганно смотрела на своего спутника. Лод первым нарушил молчание.
— Четыре года назад мои родители вошли в эту дверь, — сказал он. — С тех пор никто и никогда их не видел. По слухам, у них были долги, очень большие долги. Мы с Глорией обошли все городские тюрьмы, но не наши никаких следов родителей. Нам пришлось привыкать к своему сиротству. Проливать слезы нам было некогда. Бен исполнилось всего десять, мы должны были о ней заботиться. К счастью, нам удалось зарегистрировать ее как свою собственность. — Лод издал странный звук, нечто среднее между сдавленным смехом и всхлипыванием. — В тринадцать лет мне пришлось заменить своей младшей сестре отца. — Молодой человек потупил голову, избегая встречаться с Лили глазами. — Я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу, чтобы сестра увидела входящим в эти двери еще одного человека, к которому привязалась всей душой. — Лод сунул руки в карманы и добавил с деланой бесшабашностью: — Похоже, все близкие нам люди покидают нас.
Лили так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту солоноватый вкус крови. Она погладила руку Лода повыше локтя. Под тканью рукава можно было нащупать выпуклые контуры шрама, оставшегося после схватки с Полдроном. Во рту у Лили пересохло, по спине бегали мурашки. Лод по-прежнему не поднимал головы.
— Не думай, что мне хочется сюда идти, — пожала плечами Лили. — Но другого пути нет. Только напрямик спросить у самого Директора…
