Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
– Матиас… – еле слышно прошептал датчанин.
– Блестяще, господин капитан! – с полуслова подхватил Митька – Гениальная идея! Именно Матиас Пюльзе! И… и Бенедикт, наверное? Отец вашей жены и ее брат – солидные коммерсанты, принятые при дворе. Почему бы им не организовать маленькую торгово-промышленную компанию? И не попросить высочайшего разрешения на монопольную деятельность на Камчатке и в морях, к ней прилегающих, а? Пока никто из россиян не добрался до Америки и Японии, вряд ли в Петербурге найдется много конкурентов или противников этой идеи. Такая компания позволит правительству сократить расходы на освоение этого края. Имея в своем распоряжении «Фортуну» и «Гавриила», можно добиться многого. Такая компания сможет взять на себя разведывание островов и побережья Америки, а затраты окупит мехом морских бобров!
– М-м-м…
– Да, я тоже думаю, что не всем понравится, если такое дело организуют одни немцы. А кому не нравится, вполне могут стать компаньонами или даже соучередителями такой компании, верно?
– Э-э-э…
– Господин капитан, мне кажется, сейчас нет смысла обсуждать подробности. По-моему, будет достаточным, если вы в письме предложите такую идею вашим родственникам. А еще, наверное, можно организовать как бы утечку информации… Почему бы вам, скажем, не написать частное письмо Ивану Кирилловичу Кирилову? В позапрошлом году он стал обер-секретарем Сената и очень интересуется восточными окраинами Российской империи.
– Слушай, казак Малахов, – придушенно прохрипел Беринг, – ты сумасшедший или преступник?
– Ну, это вам виднее, господин капитан! – доверительно улыбнулся Митька. – Полагаю, вам надо подумать над моими словами.
– Надо…
– Да, чуть не забыл! Последний вопрос, господин капитан! Сибирский губернатор князь Долгоруков просил вас включить Ивана Козыревского в состав экспедиции. Вы сообщили ему о своем отказе?
– Н-нет… еще.
– Тогда позвольте откланяться! Готов оказать вам всяческую помощь в подготовке документации! Предстоит написать много писем, правда?
Договорились, что Митька придет завтра до обеда. Точнее, договаривался служилый, а капитан сопел и смотрел в пространство.
* * *
К хибаре на краю поселка Митька шел окольными путями – для конспирации. Душа его пела и преисполнялась гордости за себя любимого – как у него все ловко получилось! И смелости хватило, и слова нужные нашлись, и имена все исправно вспомнились. «Что ж я менжуюсь при таких талантах?! – всплывала сладкая мысль. – Мне ж в начальники надо!» Он пробирался через кусты по краю обрывчика, вспоминал свои фразы и жесты, растерянность капитана и улыбался – то самодовольно, то злорадно. Он так завспоминался, что ступил на самый край и нога соскользнула вниз. Пытаясь сохранить равновесие, Митька схватился за ветку, но она тут же сломалась, и он благополучно свалился, точнее, ссыпался с обрыва прямо к самой воде. Матюгнувшись, служилый вскочил на ноги и… И тут же получил в лоб окатанным камушком, прилетевшим за ним следом с края обрыва. «Господь наказал! – мгновенно сообразил казак. – За гордыню, не иначе… То ж все Дмитрий мне в наследство оставил. Кабы не он, кабы с ним беда не приключилась, жевал бы я сопли до старости лет!»
– Ты ничо не попутал из бесовского наученья? – с сомненьем спросил отец Игнатий, выслушав его доклад. – Про столичных этих начальников мы и слыхом не слыхали!
– Кажись, не попутал, – почти уверенно ответил Митька. – Кабы попутал, он бы меня враз прижучил. А так – сидел, кряхтел да глазами лупал.
– И далее чо?
– Мыслю я, завтра к нему идти надо. Сказывают, железо куют, пока горячо, пока не простыло, значит.
– А взбрыкнет если? – засомневался монах. – Немец все-таки.
– Может и взбрыкнуть, конечно, – признал служилый.
– Вроде ты ему и кнутом погрозил, и пряник посулил… – раздумчиво проговорил Козыревский. – Тока сдается мне, что немец этот ума невеликого. Может и не внять. Как бы его покрепче приструнить-та?
– Давай покумекаем, отец Игнатий, – предложил Митька. – Глядишь, не бог, так черт надоумит.
– Ща в лоб дам, сыне! – нахмурился монах.
– Не надо, отче, – жалобно попросил служилый, – битый я уж седни!
– Может, как ты к нему пойдешь, холопей-то его скрутить по-тихому, а? – предложил старый заговорщик.
– Пожалуй… А еще…
* * *
В назначенный час к дому Беринга подошли четверо служилых. Усы и бороды двоих серебрились сединой. Однако солдаты, охранявшие крыльцо, войти всем не позволили – сказали, что пропустить велено только Митрия Малахова. Прибывшие устроили короткое совещание, после которого Митька отправился в гости, а остальные уселись на штабель тонких бревен, приготовленных для рубки на дрова.
В сенях Митьку встретил Никифор. Денщик выглядел испуганным и еще более зашуганным, чем обычно, – даже вытереть ноги не заставил, а велел скорее проходить к «самому». Это служилому совершенно не понравилось, и он легонько прихватил солдата за грудки.
– А ну, сказывай, чо у вас тут деется? – зашипел он ему в лицо. – Ща башку сверну!
– Пусти, ирод!
– Ну! Хто тама есть?
– Да их благородие… Пусти! Ну, и Шпанберх ентот…
– Он же больной!
– Дык на носилках принесли! Их благодие Григория нашего отправил. Вот оне с Иваном и тащили!
– Иван с Гришкой щас где?
– Тама оне!
– Ладно…
Дело приобретало совершенно неожиданный оборот: Митька полагал, что капитан может его арестовать, может отказаться от встречи, но уж если на нее согласится, то и денщиков удалит, чтоб не подслушивали. Но все получилось иначе – его ждала теплая компания сразу из двух офицеров и двух здоровенных денщиков, на которых пахать, наверное, можно. А ставни в комнатах Беринга были закрыты изнутри, хотя на дворе вовсе не ночь. Что делать?
– Куды?! – схватил за рукав Никифор. – Ступай, господа ждут!
– Подождут ишшо! – стряхнул его руку служилый. – Я, вишь, поссать дорогой забыл. Ща ворочусь!
Чтоб не вызывать подозрений у охраны, на улице он набил трубку и выкурил ее в компании своих спутников. Михайло плохо разбирался в ситуации, Шубин был против, отец Игнатий колебался, так что последнее слово осталось за Митькой. И он его сказал: иду!
Никифор буквально впихнул гостя в «приемную» и закрыл за ним дверь. Обстановка в комнате оказалась странной: ставни наглухо закрыты, на столе две свечи, на полу мусор, а в потолке дыра. В нее уходит толстый корабельный канат из бухты, сложенной в углу. Другой конец веревки свисает из дыры почти до пола. Капитан Беринг мрачной глыбой сидит за столом в кресле. Чуть в стороне устроился Шпанберг, который улыбается то ли испуганно, то ли злорадно. Воздух спертый, воняет застарелым потом, экскрементами и какой-то парфюмерией. Митька в очередной раз подивился «бусурманской» традиции справлять нужду в горшок там, где живешь, – трудно, что ль, до сортира дойти?!
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
