* * *
Пошли всемером: Гальяганте, по обе стороны которого Джуиссанте и Инколоре попеременно перевешивали одна другую, как две чашки колеблющихся весов, Горец, Джейн и два худородных эльфа, Флористан и Эспландиан, не столько гости, сколько подчиненные Гальяганте. Слуги подали плащи. Дамы, в том числе Джейн, надвинули поглубже капюшоны на лица. Все надели белые маски.
Они спустились на улицу экспресс-лифтом и весело зашагали к гоблинской ярмарке.
— Эй, подходи, заходи, не проходи! — надрывался гоблин-зазывала.
Громкая, но плохая музыка лилась из ветхих громкоговорителей, назойливый ритм подчеркивался басами. Гальяганте шевельнул пальцем, гоблин пропустил их, они вошли в вестибюль с зеркальными стенами.
Зашуршали банкноты. Гостей ввели в маленький темный кинозальчик. Пол был покрыт липким линолеумом. На экране голова кобольда много больше натуральной величины что-то жевала с открытым ртом. Они стоя смотрели, как бифштексы, бананы, устрицы, шоколадные батончики и бесконечные миски горячей овсянки исчезают в огромной пасти или вылетают оттуда влажными комками. Несколько зрителей сидело на тесных сиденьях.
Когда у Джейн от музыки заломило в висках, Гальяганте открыл заднюю дверь. Они вышли в пахнущий карболкой коридор и поднялись по узкой лестнице. Снова зашелестели деньги, и другой гоблин шагнул в сторону, пропуская их в дверь. Они вошли.
За дверью оказался вестибюльчик, из которого полукругом расходились новые двери. Гальяганте вошел в одну из них. Джуиссанте толкнула другую. Один из эльфов, кажется, Эспландиан, сунул Джейн пригоршню жетонов. Она тоже выбрала себе дверь.
Там стоял стул. Она села. Пронизанный пылинками луч света падал на висящую на стене машинку с прорезью для жетонов. Она бросила туда сразу все.
Взвилась шторка, закрывающая окошечко, стала видна полукруглая сцена. В центре ее стояло низкое кресло, на котором корчился тролль, одетый в носки, зашнурованные коричневые башмаки и закатанную до подмышек серую майку. Большое волосатое пузо вздымалось горой. Веки его были плотно сомкнуты, причем так давно, что успели срастись.
В окошке, выходящем на сцену с противоположной стороны, Джейн увидела Горца. Его белая маска была повернута к ней.
Тролль застонал. У него была могучая эрекция. Пенис был цвета сырого мяса, словно с него содрали кожу, с фиолетовым, как синяк, концом. Сначала Джейн показалось, что тролль занимается мастурбацией, но, когда он повернулся, она увидела культю у плеча и поняла, что у него нет рук.
Потом жетоны кончились, окошечко захлопнулось, и компания снова собралась перед дверью.
— Я бы хотел увидеть приватное представление, — сказал Гальяганте гоблину с узкими усиками, напоминавшими полоску грязи, присохшей к верхней губе. Они коротко переговорили. Гоблин проводил их на два этажа ниже, через складское помещение с протекающими трубами, в крохотный театрик.
Здесь имели место слабые попытки создать уют. Перед низкой сценой были расставлены маленькие столики. Из динамиков раздавался тяжелый рок, и подвешенный под потолком зеркальный шар разбрасывал по залу световые блики. Они сели.
— Это, наверное, интересно, — заметила Джуиссанте.
— Вы на меня смотрите, сэр? — спросила Джейн.
Горец покачал головой, угрюмо глядя на свою маску, которую он сжимал в руках.
— Боюсь, что это все не по мне.
— Если вам здесь не нравится, зачем вы вообще напросились с нами?
К столику подошла малоодетая нимфа.
— Фалернского! — приказал Гальяганте и сунул ей в трусики несколько бумажек. Он стащил с себя маску и положил рядом с пепельницей. Здесь было жарко и душно, но Джейн решила маску не снимать.
Вскоре два гнома вывели на сцену того самого безрукого тролля. Они сняли с него халат. Он был одет все так же: носки, туфли и майка. Один из гномов ткнул его палкой.
Тролль рухнул на колени.
Нимфа принесла вино и по корзинке с серебряными монетками на каждой столик. Усатый гоблин включил микрофон.
— Даммы-госсда! — Он перекрикивал музыку, микрофон трещал, сам он хрипел. — Уважаммы-пас-титли, пачтенны-битли-скусства…
— Жаббы-сковорда, — передразнил его один из эльфов.
— Искаттли-ощщений, — засмеялась Инколоре.
— Честьмем-вас-привессть-нанашш-прествленни. — Лампы в зале погасли, синие и красные лучи осветили тролля на сцене. — Своння-высспаит-звестнпрс-слав-ллнннепрвзденнны… Тоби Буме!
Они снисходительно похлопали.
Гном с палкой угостил Тоби по шее. Тролль вздрогнул и звонко заговорил:
— Холодная война окончена, и мы стоим в преддверии нового мирового порядка. Опасности подстерегают на каждом шагу. Глядите на кофейную гущу, ловите оттенки. Время тяжелое, можете мне не рассказывать. Но я всегда был оптимистом и не советую шарахаться от собственной тени. Это вам не игрушки и не балаган. Американский народ еще себя покажет. Наши храбрые бомбы еще впишут славную страницу. Приветствую вас, герои психушки.
Он откинулся назад, заверещал что-то уже совсем непонятное, закончив криком:
— И одним словом итожа все — рабочие места!
Первый гном утихомирил его новым ударом по шее, второй гном схватил его сзади за уши и пригнул к полу. Подбородок тролля задрался кверху. Тролль протестующе застонал, и первый гном съездил ему палкой по зубам. Медленно, с усилием, Тоби стал раскрывать рот все шире и шире. Захрустели челюстные суставы. А он все раздирал свой рот, делая его невозможно большим и круглым. Рот превратился в широкий черный туннель, ведущий к внутренностям. Грянул громовой аккорд: гоблин включил музыку на полную мощность.
Гальяганте лениво сунул руку в корзинку, вынул монетку и бросил ее небрежным движением. Монетка долетела до сцены и упала в разверстую пасть.
— Браво! — воскликнула Джуиссанте. Она тоже бросила и тоже попала. За ней Инколоре. Четвертая монета, брошенная Джейн, пролетела бы мимо, но Тоби, руководимый каким-то шестым чувством, вытянул шею и поймал ее.
Теперь монеты летели на сцену сплошным потоком. Тоби Буме отчаянно дергался во все стороны, не желая пропустить ни одной. Он заглотал уже невероятное количество монет.
Джейн, перестав на минутку бросать, искоса взглянула на Горца. Он барабанил пальцами по столу — единственный из всех, кто ничего не бросил. Она со стуком шлепнула на стол перед ним монету.
— Присоединяйтесь, господин пилот!
Он так резко отодвинул свой стул, что чуть не упал сам. Стул перевернулся.
Горец выбежал из зала.
Чувствуя непонятную обиду, Джейн бросила сразу целую пригоршню монет, размахнувшись изо всех сил. Тоби приподнялся с колен, непременно желая поймать их. Некоторые он проглотил, но большинство попало в лицо и живот, оставив красные пятна ушибов. Фата Джуиссанте, смеясь от души, положила теплую ладонь на плечо Джейн.
