Помимо всего прочего, Катберт сегодня ухитрился сломать модель бомбардировщика «Ланкастер», которую я собрал и чрезвычайно тщательно раскрасил в прошлом году, когда болел и мне нечем было заняться. Модель (не могу не признаться, что это был покупной готовый конструктор, но чертовски трудный для сборки) была идеальна и повторяла оригинал во всех деталях. Я даже специально выписал из Германии настоящую синюю краску, изготовленную на яичной скорлупе, которой красили нижнюю часть фюзеляжа и крыльев во время войны. Вот ведь ирония судьбы! Чтобы правильно покрасить бомбардировщик «Ланкастер», приходится залезать в немецкие каталоги и выписывать аутентичную краску из Германии. В том, что касается моделирования, немцы - великие спецы; впрочем, и во многих других отношениях можно смело сказать, что войну выиграли все же они. В общем, возвращаясь к сегодняшнему дню, я могу сказать, что меры предосторожности были мною приняты, то есть я считал, что убрал свой самолетик из зоны досягаемости Катберта. «Все сколько-нибудь ценное - на три фута от пола», - предупредила меня Люси. Мой бомбардировщик это не спасло. Похоже, что Катберт умеет увеличиваться в росте, наподобие телескопической антенны или раскладного обеденного стола. Как у него это получается - никто не знает. Никто вообще ничего не знает, пока не раздастся очередной отчаянный вопль. Обернувшись на крик, вы обнаруживаете Катберта посреди груды разбитого стекла, или фарфоровых черепков, или - как это произошло в моем случае - кусочков разноцветного пластика (каким-то образом ему удалось опрокинуть самолет на себя, разломав модель настолько, что ни о каком восстановлении не может быть и речи). При этом я с изумлением обнаружил, что успокаивать и всячески отвлекать от неприятных эмоций следует не меня, а его! Я до сих пор отказываюсь в это верить. Можно подумать, это он убил целую неделю времени на изготовление модели!
Пенни.
Наверное, теперь я буду реже писать тебе. Изначально целью этих писем было, как ты помнишь, привести в порядок свои мысли и эмоции и уйти от ощущения, что ты щепка, качающаяся на волнах океана судьбы. Ну что ж, никакая я теперь больше не щепка, а вполне самостоятельно действующая личность. Это ощущение возникло у меня с первого дня, как мы начали подготовку к искусственному оплодотворению. Боюсь поверить самой себе, но в последнее время я чувствую себя абсолютно уверенной в своих силах и в том, что на этот раз у меня все получится. Нет, я прекрасно знаю, что шансы у меня примерно один к пяти, но если разобраться, то среди желающих обзавестись ребенком из пробирки я - едва ли не лучшая кандидатура. Я еще достаточно молода, а для искусственного оплодотворения даже очень молода, и у меня нет никаких видимых патологий. У моего мужа тоже все в порядке с материалом, требующимся для данного мероприятия. В общем, все признаки успеха налицо. Меня, против ожидания, даже не мучают никакие сомнения по поводу обзаведения ребенком таким необычным способом. Наоборот, я всячески готова защищать свое право на такое решение, да и вообще оправданность применения достижений медицины в подобном случае. Сегодня на работе мы с Джоанной заговорили на эту тему. Оказалось, что она придерживается весьма распространенной точки зрения на эту проблему. Выслушав меня, она с сомнением покачала головой и произнесла: «Ну разве это не странно? Я имею в виду - мы сегодня пытаемся уже играть роль бога, так ведь?» Нет, она вовсе нехотела меня обидеть, скорее наоборот. Обычно она во всем старается поддерживать меня. Но на этот раз ее слова меня все-таки задели. Люди почему-то до сих пор относятся к искусственному оплодотворению как к абсолютно противоестественному процессу, но ведь это ничуть не более противоестественно, чем прием антибиотиков или полет на самолете. Предоставьте человеку жить так, как предназначено ему природой, и он уже до тридцати лет останется без зубов, а потом умрет от какого-нибудь воспаления легких. Мы постоянно делаем что-то противоестественное, но почему-то никто с сомнением не качает головой, когда ест яблоки в любое время года, или разговаривает по телефону с людьми, находящимися в Австралии, или доезжает из Хайгейта до клиники Спаннерфилд в Западном Лондоне меньше чем за час (это, впрочем, зависит от количества пробок). Вот только процесс деторождения остается для людей чем-то особенным, не подлежащим осквернению современными технологиями. Лично я придерживаюсь в этом вопросе прогрессивной точки зрения. Если внимательно разобраться, то суть искусственного оплодотворения заключается в том, что сперматозоид встречается с яйцеклеткой вне тела матери. Вот и все. Это моя собственная яйцеклетка. Это та же самая сперма Сэма. Если все пройдет нормально, то зародыш будет развиваться уже внутри меня. Медицина лишь создает более благоприятные условия в момент зачатия. А затем все идет вполне естественным путем. Насколько я поняла суть дела, это то же самое кесарево сечение, только наоборот. Никого почему-то не коробит, что миллионы женщин родили детей при помощи рук хирургов. Мне же просто подсадят едва начавшую делиться оплодотворенную яйцеклетку. Вот и все. Я высказала все это Джоанне, и она поспешила заверить меня, что вовсе не хотела меня обидеть. А я ей сказала, что ничего такого и не подумала. Хотя на самом деле есть у меня подозрение, что свои комментарии она высказывала не без задней мысли. Впрочем, обижаться на нее я не собираюсь. Мне в общем-то безразлично, одобряет она мое решение или нет. Я свой выбор сделала и не собираюсь отступать из-за того, что кто-то там в сомнении качает головой и считает, что мы пытаемся вмешаться в то, что является волей божьей.
Только что отвлеклась от записи, чтобы сделать себе укол в ногу. Сэму это зрелище ужасно неприятно, и он отворачивается (как будто мне приятно!). Ничего, посмотрим, как он запоет, когда ему самому придется делать мне уколы в пятую точку. Поймет тогда, почем фунт лиха. Хотя возможно, он отворачивается просто потому, что мои ноги выглядят ужасно. От уколов остаются жуткие синяки (наверное, из-за того, что я колю неумело). В общем, я выгляжу так, будто меня молотили цепом.
Дорогой Сэм.
Сегодня Найджел и Джастин опять завели разговор о финале фильма. Им, видите им, позарез нужно знать, когда я им его предоставлю. Я, как обычно, пытался отвязаться от них дежурными обещаниями сделать все в ближайшее время, но вопрос о более или менее точной дате поставил меня в тупик. Дело в том, что наш с Люси цикл подготовки к искусственному оплодотворению будет продолжаться еще несколько недель, и я все никак не могу решить для себя, имею ли я моральное право выбрать тот или иной вариант финала для художественного произведения самостоятельно, или же мне стоит дождаться реального результата, который предоставит нам судьба. В общем, я сказал начальству, что окончательный вариант финала будет готов примерно месяца через полтора. Их такой срок явно не устроил, потому что к этому времени, оказывается, съемки уже будут идти полным ходом. Совершенно для меня неожиданно на мою сторону энергично встал Эван. Он заявил, что недостающий финал - это всего лишь одна из сотни сцен, расписанных для съемок в режиссерском сценарии, и раз уж весь сюжет фильма строится на сомнениях, неизвестности, надеждах и безответных вопросах, то ему даже нравится эта ситуация, когда финал остается открытым для всех, включая автора и съемочную группу, как можно дольше. С его точки зрения, актеры будут играть свои роли более убедительно, если они сами не будут знать, чем закончится вся история, так же, как и их герои. Надо сказать, что в последнее время мое отношение к Эвану намного потеплело.
