С огромным трудом он по крупицам собирал новости и слухи. Самолет Саморы Машела сбился с курса. Выходящая в Свазиленде газета «Таймс» приводила слова русских военных советников: по всей вероятности, где-то в горах находился фальшивый радиоуправляемый маяк. Всенаправленный курсовой радиомаяк УКВ-диапазона. Самолет разбился из-за того, что ему «ослепили» радарную систему.
Якобус отлично знал, где находился тот радиомаяк. Он видел людей, которые установили его.
Свазилендские газеты писали о том, что правительство Южной Африки давно хотело смерти Саморы Машела — с самого 1964 года, когда бывший медбрат возглавил первое наступление на португальцев, будучи еще партизаном Фронта освобождения Мозамбика, или сокращенно ФРЕЛИМО. Португальцы отобрали у предков Машела их землю; его родители голодали; его брат умер от непосильного труда на южноафриканской золотодобывающей шахте. Кроме того, Самора Машел собственными глазами видел, какая огромная пропасть разделяет медицинскую помощь для белых и черных.
Его деды и прадеды боролись против португальского владычества в XIX веке. Вскоре скромный медбрат возглавил национально-освободительную борьбу. К 1970 году он стал главнокомандующим ФРЕЛИМО, а в 1975 году его избрали первым президентом независимого Мозамбика.
А потом Самора Машел сам подписал себе смертный приговор, позволив своим партизанским отрядам вести борьбу против угнетения чернокожих в Южной Африке и Родезии. Он фактически превратил свою страну в плацдарм для нападений. Две соседних страны вооружили отряды повстанцев, которые должны были бороться с марксистским правительством Машела — РЕНАМО. И началась кровопролитная гражданская война.
В 1986 году Мозамбик ждало испытание на прочность. Кеннет Каунда, президент Замбии, уступил давлению ЮАР и выгнал из своей страны отряды РЕНАМО. Фракция перешла в наступление. Будущее Мозамбика висело на волоске; страна подошла к краю пропасти. Предполагалось, что гибель Машела наконец положит конец противостоянию.
Но Претория все отрицала. Даже тот министр, чье лицо Якобус тогда видел в самолете. Особенно тот министр!
Вот что больше всего испугало Якобуса. Он знал, что они лгут, и знал, на что они готовы пойти, чтобы сохранить ложь.
Через пять месяцев, которые он провел в заповеднике «Млавула», они его выследили.
Однажды он возвращался из вельда в центральный лагерь. На полпути его перехватил управляющий-свази Джоб Аиндани, высокий весельчак, и предупредил:
— Не ходи домой. Там тебя ждут белые. Буры.
Якобус снова бежал.
Франса я тоже узнал: это он сидел за рулем «джипа» на больничной стоянке. Я уложил его труп рядом с телом снайпера Ванни, растоптал его ПАГ каблуком, прихватил рюкзак Ванни и «галил» и в темноте затрусил к дому.
Снаружи прячутся еще по меньшей мере трое, но я подозревал, что их больше. Будь их всего пятеро, они бы не приехали на двух машинах. По моим подсчетам, их было шестеро. То есть остается еще четыре. Не меньше.
— Ванни, ну теперь-то ты меня слышишь?
В темном доме я открыл рюкзак. Вода в бутылке. Сандвичи. Судя по запаху — с курицей.
— Франс, что ты там делаешь?
Я поискал свои «Твинки». Нашел только пустую коробку. Они и за это заплатят!
— Франс, прием, Франс!
Я торопливо ел и пил. Достаточно, чтобы заглушить голод.
— Не может быть!
Я взял «галил» и вышел черным ходом, прошел мимо машин, направляясь к югу, в густые заросли, где я лежал в засаде вчера ночью.
— Эрик, по-моему, у нас неприятности.
— Блин!
— А если он отберет винтовку?
Эрик непечатно выразился по поводу умственных способностей своего собеседника.
— А может, и ПАГ, — добавил он, подумав. — Так что замри и стреляй во все, что движется!
44
Он трудился на шахтах Свазиленда, на отдаленных фермах, а один раз даже на плантации. Иногда просто прятался в горах и воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Дважды он возвращался в Мозамбик, но там не было ни работы, ни средств к выживанию. Целых восемь лет Якобус каждый день проживал в страхе за свою жизнь. Постоянно оглядывался через плечо; он научился инстинктивно понимать, кто и когда сможет его выдать. Предателей он не винил. Если ты беден и голоден, живешь в богом забытой деревушке и у тебя жена и пятеро детей, которые все время просят есть, ты дорожишь каждым грошом. Ты входишь в пивную в Мбабане, а там один чудак задает вопросы, и ты рассказываешь ему о странном белом человеке, который работает рядом с тобой в золотодобывающей шахте. Он говорит на твоем языке и никогда не смеется.
В 1992 году во всех газетах написали о больших переменах в Южной Африке.
В нем затеплилась надежда.
Он выжидал еще два года, до марта девяносто четвертого, а потом взял деньги, которые давно откладывал, поехал в Мбабане и сделал себе пластическую операцию. В Булембу он купил пикап «ниссан» и фальшивый паспорт, переехал границу и горными дорогами выехал в Барбертон. Нашел в центре городка телефон-автомат, набрал домашний номер родителей, но, прежде чем его соединили, его накрыло волной страха.
Что, если…
Надо подождать выборов. Ждать! Он ждал восемь лет, что значат еще несколько месяцев?
Через неделю в одном баре он услыхал про Стефа Моллера и поехал в «Хёнингклип». И только когда он решил жениться на Мелани Лоттеринг, он понял, что время пришло. Он может снова увидеть родных.
Я знал, где они должны прятаться, чтобы видеть ворота и подъездную дорогу. Я знал, откуда они меня ждут.
Они разбились на пары, потому что так им проще.
Мне тоже.
Я подошел с запада, потому что они сосредоточились на севере, а один из пары смотрел на юг. В прибор ночного видения я увидел их обоих — метрах в пятидесяти от моего гнезда, на дереве, где я ждал Донни Бранка и Стефа Моллера.
Мне никогда не приходилось иметь дела со снайперской винтовкой «галил». Я не знал, на какое расстояние настроен прицел. Я подполз к ним на расстояние двухсот метров и занял позицию. Двигаясь очень медленно и осторожно, устроился по возможности удобнее и прицелился.
Ветра нет. Я поймал в прицел плечо того, кто смотрел на юг, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок.
Ничего не произошло.
Я проверил предохранитель. Спущен. Потом я вспомнил, что это снайперская винтовка. У нее двухступенчатый спусковой крючок.
Я снова прицелился, вдохнул, выдохнул, нажал на спуск, нажал снова — и в ночной тишине прогремел выстрел. Я прицелился во второго — он подполз к напарнику. Когда в него вошла пуля, он дернулся.
И все стихло.
— Кто стрелял? — послышался голос Эрика.
