Черт, ты испортила всю малину! Я как раз собиралась прокатиться по ночному бездорожью.
Поднимаю с пола Пикси и целую ее в мохнатую макушку.
— Слушайся тетю Кэт! — ласково предупреждаю я, почесывая ее за крошечным ушком, а потом еще раз поворачиваюсь к Кэт. — Не знаю, как тебя благодарить.
— Прекрати. Ты знаешь, как ехать в аэропорт? Могу подвезти.
— Не нужно, я знаю, как туда добраться. Машину оставлю на парковке.
— Дать тебе успокоительное? Пригодится в полете.
— Зачем ты все время предлагаешь мне таблетки?
— Затем, что ты и без того на нервах, а еще и на самолете никогда не летала.
— Не надо. Справлюсь так, — вздыхаю я, поднимая с пола чемодан и небольшой рюкзак. — Хочу быть в трезвом уме, когда увижу Тэлона.
— Позвони или напиши, когда доедешь, — просит на прощание подруга, еще раз обнимая меня у самой двери в гараж. — И не волнуйся.
Дорога до аэропорта занимает всего сорок минут, и я добираюсь почти без приключений, только один раз свернув не на тот съезд на одной из чересчур запутанных развязок. Следуя за указателями, заезжаю на долгосрочную парковку и, оставив машину, спешу к нужному терминалу.
Зарегистрировавшись на рейс и сдав чемодан в багаж, прохожу досмотр и жду объявления о начале посадки. Страх охватывает меня только когда я оказываюсь внутри самолета. Кто бы мог подумать, что здесь будет так тесно: кресла расположены вплотную друг к другу. Совершенно незнакомые люди вынуждены сидеть едва ли не прижавшись друг к другу — слава богу, на этом рейсе пассажиров не так много — и все это высоко в небе! Жаль, я не последовала совету Кэт и отказалась от успокоительных. Тэлон в больнице с непонятно какой серьезной болезнью, а у меня приступ клаустрофобии в тесной жестянке в небе — тут и до нервного срыва недалеко.
Дышать. Дышать глубоко.
Я сжимаю пальцами подвеску-шарик с парашютиками от одуванчика, которая висит у меня на шее. Обычно это помогает мне успокоиться.
Я всегда с тобой.
Я закрываю глаза и молю про себя: «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, помоги ему простить меня за глупость. Пожалуйста, дай нам сил справиться с этим».
Когда я выхожу из самолета, меня, как и обещал Ашер, встречает водитель, готовый отвезти в больницу. Спустя полчаса захожу в просторный холл, на ходу набирая сообщение Кэт, и в буквальном смысле врезаюсь в Ашера.
— Ты вовремя, — говорит он, целуя меня в щеку в качестве приветствия.
— Как он? Я очень волновалась.
— Давай присядем. — Он указывает на диванчик в стороне от спешащих людей, чуть поодаль от ресепшена, но мне не хочется сидеть. Я хочу увидеть мужа. Прямо сейчас. Ашер приобнимает меня за плечи и уверенно ведет в сторону диванов. — Я разговаривал с врачами полчаса назад. Они провели кучу тестов, взяли массу анализов и сейчас уверены в диагнозе.
Диагноз. Звучит устрашающе. То есть это не просто «эй, да у вас, голубчик, отит». У диагноза есть настоящее название, и чтобы его поставить, пришлось провести кучу тестов. Кроме того, Ашер хочет сначала обсудить его со мной наедине.
С трудом проглатываю комок в горле и жду продолжения, чувствуя, как начинают дрожать коленки.
Ашер, видимо, замечает мое смятение и берет меня за руку, совсем как Тэлон. Его и без того ласковый взгляд становится еще теплее.
— Ты, похоже, совсем напугана. Ничего смертельного с ним не случилось, Азия. — заверяет он меня уверенным, тихим голосом, который в самом деле действует успокаивающе. Словно с плеч свалился тяжеленный груз.
— Что они сказали? Что с Тэлоном?
— Они уверены, что это болезнь Меньера.
Болезнь. Болезнь. Болезнь.
— Что… Что это значит? — Я никогда не слышала о такой болезни. Что, скорее всего, означает, что она очень редкая.
— Я не совсем понял техническую белиберду, которую несли доктора, но из того, что до меня дошло, это какое-то расстройство внутреннего уха. И оно вызывает сильные головокружения, звон в ушах, утомляемость, раздражительность, давящее ощущение в ухе — ну, знаешь, как будто продуло ухо. — Я киваю, думая, что это все, но Ашер продолжает: — Еще среди симптомов временное ухудшение слуха. И, как вишенка на торте, он, скорее всего, через некоторое время совсем перестанет слышать одним ухом. Уже сейчас тесты подтвердили частичную глухоту с одной стороны.
Я молча смотрю на него, стараюсь осознать список симптомов, который сейчас услышала и который моему мужу предстоит перенести, и чувствую, как у самой начинает кружиться голова и к горлу приливает тошнота. Тэлон будет в отчаянии, если потеряет слух; в этом можно не сомневаться.
— Это только временно? Я хочу сказать, после лечения все пройдет? Все закончится? — с надеждой спрашиваю я.
Ашер качает головой.
— К сожалению, нет. Я немного поискал в сети, пока ждал тебя, и судя по тому, что успел прочитать, периодические приступы будут продолжаться. Они могут начинаться совсем внезапно, как тот, что случился вчера на сцене, или могут проходить легче и мягче, но длиться по несколько часов или даже дней. Головокружение может вызывать рвоту. Его рвало всю ночь и все сегодняшнее утро.
— Ему хуже? И это навсегда? Он будет болеть всю жизнь?
Не может быть! Он был абсолютно здоров еще несколько дней назад. Да, он устал, был раздражен, в целом немного не в себе, да и голова у него побаливала. Но не настолько.
— Да. ЛОР сказал, что иногда, через несколько лет после начала болезни, симптомы проходят, но лечения как такового нет. Хотя он также сказал, что случаи бывают разные. У Тэлона, возможно, приступы будут случаться несколько раз в год и продолжаться будут по паре часов или дней. Потом может быть затишье на год или даже дольше. Ну а в сложных случаях приступы случаются каждый месяц или даже неделю. Сейчас невозможно предсказать, насколько нам повезет.
— Боже мой, Ашер. Как такое могло с ним случиться? Он же здоровый, активный, молодой человек, полный сил. Не представляю, как он с этим справится!
— Поверь мне, я тебя хорошо понимаю. — медленно кивает он. — Нам остается только стараться не впадать в отчаяние.
Наверное, Тэлон поэтому был так резок со мной во время той глупой ссоры из-за Дэнни. Он, видимо, уже тогда был болен.
— Врач разговаривал с ним самим?
— Да, сегодня утром врачи с ним поговорили, так что он знает, что с ним. Должен тебя предупредить, Тэлон очень зол и раздражен. Видно, что он напуган.
Я в замешательстве сжимаю пальцами виски. Ситуация, которую описал Ашер — настоящий кошмар
