что рассыплюсь вокруг него.
Меня так заводит то, как медленно и чувственно мы занимаемся любовью.
Мне чертовски нравится, когда Петр внутри меня, но это совсем другой уровень. Мое тело гудит от осознания того, что он окружает меня, наполняет и поглощает меня со страстью, от которой перехватывает дыхание. Это настолько идеальное и правильное ощущение, что я никогда не хочу, чтобы оно заканчивалось.
Мышцы Петра напрягаются от желания продержаться еще немного, чтобы растянуть удовольствие, и по мне пробегает дрожь от предвкушения того, что я кончу вместе с ним.
— Блядь, я сейчас кончу, — хрипит он, его глубокий мужской голос вибрирует во мне.
И моя киска сжимается вокруг него.
— Да! — Я задыхаюсь, когда наступает тот самый момент.
Покалывающая эйфория проносится сквозь меня в тот момент, когда я чувствую, как он набухает и лопается внутри меня. И мои стенки крепко сжимают его, втягивая все глубже в свои глубины. Соски напрягаются и мучительно чувствительны к его теплой груди, и я задыхаюсь от интенсивности оргазма.
Он захлестывает меня, как приливная волна, смывая все сознательные мысли, и я погружаюсь в головокружительный экстаз. Мой клитор упирается в пах Петра. Моя киска пульсирует с силой, и я качаю бедрами вперед, пока он не погружается в меня до самого основания.
— Господи, — стонет Петр, когда мы все еще друг в друге и его дыхание омывает мое лицо теплыми струями, и я дышу в такт с ним, вдыхая один и тот же воздух.
— Возможно, это лучший секс в моей жизни, — игриво заявляю я.
Петр хихикает, а затем поднимает голову с подушки, чтобы провести по моим губам мягким поцелуем.
— Думаю, он может быть и моим.
От этого признания у меня по позвоночнику пробегают искры возбуждения, и я восхитительно дрожу.
— Петр? — Спрашиваю я после нескольких минут молчания.
— Хм? — Удовлетворенно хмыкает он.
— А что значит «сокровище»? Я все собиралась спросить.
Его пальцы гладят меня по волосам, и я закрываю глаза в ожидании его ответа.
— В переводе с русского это означает сокровище. — Пробормотал он.
И у меня замирает сердце от силы этого слова. Я прижимаюсь ближе к его груди, вжимаясь в его кожу, наслаждаясь тем, что он считает меня такой особенной, и считает уже долгое время, ведь он часто бормотал мне это слово на русском.
Мы остаемся в таком положении еще долгое время, я лежу на Петре, а его член заполняет меня даже после того, как мы оба кончили. Я довольна тем, что слушаю мощный стук его сердца под своим ухом. Я была так близка к тому, чтобы потерять его сегодня ночью, что этот звук прекрасно успокаивает. А пальцы Петра прочерчивают мягкие линии вверх и вниз по моей спине, когда он легонько поглаживает меня.
— Я действительно думала, что не успею найти тебя. — Вздыхаю я после нескольких минут идеальной тишины.
Руки Петра не шевелятся, и он прижимает меня к себе.
— Я был уверен, что ты решишь, что я тебя в очередной раз кинул, — признается он, и в его голосе слышна боль. — После всего, что я сделал, я не знаю, как ты смогла прийти к выводу, что я у твоих братьев.
— Не сразу, — признаюсь я, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Петра. Синяк на его лице каким-то образом делает его еще более суровым и опасным. Надо будет поскорее приложить к нему лед, чтобы он не распух.
— Расскажи мне, — пробормотал он, убирая прядь волос с моего лица.
Теплый стыд разливается по моим щекам, когда я вспоминаю свою версию этой ночи.
— Я подумала, что ты меня бросил, и позвонила жене Нико, Ане. Она так много помогала мне в последнее время. И была рядом, когда я впервые подумала, что могу быть беременна…
Петр ободряюще сжимает мою руку, но позволяет мне закончить рассказ, не прерывая его.
— Я узнала об этом только случайно. — Говорю я. — Я позвонила ей, потому что все трусила сказать тебе, что беременна. А поскольку Клара родилась у очень молодой мамочки и вне брака… в общем, она просто полна понимания и отличных советов.
Я тепло улыбаюсь, думая обо всем, что Аня сделала, чтобы помочь и поддержать меня.
— Так или иначе, где-то в разговоре она случайно упомянула, что Нико работает допоздна, и это, в сочетании с твоим исчезновением, вызвало воспоминание о чем-то, что Нико сказал, когда я была заточена в своей комнате… Не знаю. У меня просто появилось это ужасное чувство. Я звонила и звонила братьям, но никто не отвечал. И когда Нико наконец взял трубку, я поняла это наверняка. — Я вздрагиваю, вспоминая мучительный крик Петра.
— Мой рыцарь в сияющих доспехах, — слегка поддразнивает он, целуя меня.
Я улыбаюсь.
— Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты спас меня.
Петр вздыхает, его серые глаза полны эмоций.
— В последнее время мы слишком часто сталкиваемся с трудностями.
— Да, давай завязывать.
Он хихикает.
— Договорились.
— Ты действительно… не против ребенка? — Осторожно спрашиваю я, внимательно наблюдая за его лицом.
Теплая улыбка озаряет его лицо.
— На самом деле я очень рад, что у нас с тобой будет ребенок. Не могу дождаться, когда увижу маленькую Сильвию, которая будет бегать вокруг.
— Или маленького Петра, — напомнила я ему.
Его глубокий смех гулко отдается в моей груди.
— Да или так.
Радость распирает мою грудь от искреннего счастья, которое он излучает. Я прижимаюсь щекой к его груди, снова слушая биение его сердца. Безумно подумать, что всего несколько месяцев назад мы с Петром совершенно не подходили друг другу. А теперь мы так идеально подходим друг другу, что я не думаю, что могла бы быть счастливее с кем-то еще.
Не знаю, как это произошло, но вопреки всему я нашла своего человека. Мой брак по расчету свел меня с идеальным для меня человеком.
И, как в сказке, мы обрели свое счастье.
ЭПИЛОГ
СИЛЬВИЯ
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
Посуда радостно звенит, когда моя семья собирается за обеденным столом: родители, мы с Петром, три моих брата вместе со своими вторыми половинками, Клара. Даже брат Бьянки, Илья, и его жена, Уитни. Матрона все еще в Нью-Йорке, и я думаю, мы все благодарны ей за это. Потому что никогда еще эта комната не была так полна счастливых людей.
Не столько моя мама, хотя она уже и пригубила второй бокал вина и, кажется, довольна тем, что просто сидит и молча
