специальное расследование и не могу раскрывать его обстоятельств. Я в ответ не буду лезть в ваше дело с побитым констеблем, — в голосе Годдарда звучали высокомерно-начальственные нотки.
Айрис подумала, что догадывается, почему полицейские из маленьких провинциальных отделений бывали не рады приезду столичных детективов: те были не очень-то любезны.
— Надеюсь на ваше сотрудничество, инспектор, — произнёс Годдард почти что с угрозой. — И давайте покончим с этим побыстрее.
Мимо Айрис в густом облаке одеколона, не сумевшем однако перебить запах пота, пронёсся низкорослый мужчина с тёмными кудрявыми волосами. Широкая челюсть была недовольно выпячена вперёд.
— Уже ведут, — буркнул он себе под нос.
Айрис даже не была уверена, что Годдард его слышал.
Они вошли в просторный кабинет, где, тем не менее, было всего одно окно, и то узкое и под самым потолком. Сквозь запылённое стекло света проходило немного. Видимо, чтобы компенсировать это, стены были выкрашены в светло-жёлтый, почти белый свет, отчего у комнаты был какой-то мертвенно-больничный вид.
Годдард расположился за пустым письменным столом; по другую сторону стола стоял маленький жёсткий стул. Ближе двери, вдоль одной из стен, были поставлены разнокалиберные кресла, видимо, собранные по соседним кабинетам. В самом дальнем от двери сидел Руперт.
— А она что здесь делает? — прошипел он, когда увидел Айрис.
— Доброе утро, мистер Вентворт, — Айрис постаралась изобразить улыбку.
— Кто из вас к кому прицепился? — словно через силу кивнув ей, Руперт перевёл взгляд на Дэвида.
От необходимости отвечать Дэвида избавил Годдард:
— Повторю для вновь прибывших: вы не должны вмешиваться в разговор с задержанной, не должны заговаривать с ней, пока я вас не попрошу.
— Зачем бы мне это понадобилось? — фыркнул Руперт. — Вообще не понимаю, зачем мы здесь!
— Если будете мешать, — проигнорировав его слова, продолжил Годдард, — вам придётся удалиться.
— А можно удалиться прямо сейчас? — Руперт нервно постукивал концом трости по ботинку.
— Думаю, вам должно быть любопытно, почему эта женщина ходит у вашего дома.
— Потому что она сумасшедшая?
В коридоре послышался шум. Хорошо различались шаги двоих людей: одни — тяжёлые и грохочущие, другие — шаркающие и неуверенные.
— Что вам опять от меня надо? — спросила Марта Хьюз, появившись на пороге кабинета. — Я уже всё сказала. Ничего не знаю про леди Вент… Вест… Как её там? А вам должно быть стыдно мучить женщину, которая и без ваших расспросов столько перенесла!
Голос был осипшим, слова произносились нечётко, словно Марте Хьюз было лень шевелить губами, но налёт лондонского просторечия был едва заметен — что было необычно для уроженки бедных кварталов Ист-Энда. Вместе с голосом до Айрис, сидевшей ближе всего к двери, донёсся и запах: душный, сладковато-прелый запах чего-то грязого, слежавшегося.
— Я вас вызвал, чтобы прояснить кое-что, — ответил Годдард. — Мне показалось, вы были со мой не вполне искренни. По правде говоря, миссис Хьюз, мне кажется, что вы лжёте.
Детектив-сержант Леннокс отодвинул стул так, чтобы Марте Хьюз удобнее было сесть, а потом встал по другую сторону стола позади Годдарда, расслабленно прислонившись к стене.
Айрис мельком видела Марту Хьюз сбоку, когда та прошла мимо, а теперь могла рассматривать со спины. У неё были светло-каштановые волосы, на висках почти совсем седые. Марта Хьюз не пыталась закрашивать седину, как делало большинство женщин её возраста — по подсчётам Айрис выходило, что миссис Хьюз было сорок семь, — да и вообще не особенно ухаживала за волосами: они были тусклыми и сухими, неровно подстриженными на уровне плеч, и вряд ли это было сделано парикмахером. На миссис Хьюз была длинная тёмно-синяя юбка и серый вязанный кардиган, давно не стиранный, лоснящийся и с вытянутыми петлями; пузырящиеся локти вытерлись до прозрачности.
Марта Хьюз тяжело дышала, точно ей не хватало воздуха. Людей, сидящих у неё за спиной, она как будто бы даже не заметила.
Инспектор Годдард начал допрос. Насколько Айрис поняла, суть методики заключалась в том, чтобы задавать без перерыва похожие вопросы, пока допрашиваемый в чём-то не проколется. Но Марта Хьюз стояла на своём: она приходила к Свон-Холлу просто посмотреть, ничего не зная о его обитателях. Ей просто нравился маленький мальчик — он был похож на её внука, которого она в последний раз видела три года назад. А про судьбу её пропавшего сына Тони ей ничего неизвестно.
— Не знаю я ничего! И не понимаю, чего вам от меня нужно! Через столько лет вдруг вытащили ту историю и чего-то от меня хотите… Хотите посадить — так вам есть за что, долбанула я этого вашего констебля. Ну да, получил по зубам… Ещё-то что от меня нужно? Ничего я не знаю про Тони. И про эту вашу леди тем более…
— И тем не менее вас постоянно видят у дома её сына.
— Я же сказала, я и знать не знаю, кто в доме живёт, как их зовут… Мальчик вот Мэтью. А кто его родители, мне и дела нет. Верните меня лучше назад в каталажку… Хоть полежу в тишине и покое. Неважно себя чувствую. Ничего я вам больше сказать не могу. Ничего не знаю.
— И что, даже не знаете, откуда деньги взялись, на которые вы уехали в Рединг и купили там большой дом?
— Мне помогли родные, — без промедления ответила миссис Хьюз. — Помогли избавиться от этого пропойцы, моего мужа.
— Вы можете это доказать?
— Через столько лет? Нет. Как это можно доказать?
— Кто из родных передал вам деньги?
— От отца достались.
Айрис яростно замотала головой. Она знала от миссис Хинсли, что Марта Хьюз рано осталась без родителей и воспитывалась тёткой.
— Не подскажете, в каком году ваш отец умер?
— Хорошо, от тётки, — не стала настаивать Марта Хьюз, понимая, что слова об отце не выдержат проверки. — Её звали Мэри Симпсон, жила с Стратфорде, адрес могу назвать. Она мне и помогла.
Айрис снова покачала головой.
— Вы что-то хотите сказать по этому поводу, мисс Бирн? — спросил Годдард.
— Мисс Мэри Симпсон работала медсестрой, жила бедно, у неё не было денег на дом, — сказала Айрис.
Марта Хьюз медленно развернулась:
— Это ещё кто?
Но её взгляд тут же зацепился за Руперта. На пару секунд в её мутных и равнодушных глазах вспыхнула искра, но исчезла так же быстро, как и появилась. Айрис не сумела разобрать, что было в том взгляде, но одно знала точно: Марта Хьюз Руперта узнала.
Марта Хьюз, хотя и была одного примерно возраста с матерью Айрис, выглядела лет на пятнадцать старше. Из-за глубоких морщин и лиловато-бурых кругов под глазами она казалась пожилой женщиной. Это было одутловатое лицо
