все истолковала неправильно, поверила в то, чего нет… И стала изгоем в собственной колонии. Вернувшись на службу, Лорена сразу заметила, что другие офицеры сторонятся ее, замолкают рядом с ней, смотрят с презрением. Она не винила их. Если бы она наблюдала, как кто-то в три ручья рыдает над врагом, да еще и убийцей близкого человека, она бы такому уроду тоже не доверяла.
Теперь же она сама стала «таким уродом».
Существовать Лорена продолжала по инерции, просто потому что убить себя не решилась бы. Она не пыталась разговорить других офицеров и солдат. Она выполняла все данные ей поручения без вопросов. Она уже ничего не ждала, просто спасалась рутиной: подъем, работа, перерывы на еду, тренировки, сон. Вполне терпимо. Так можно дотянуть до конца своей жизни.
Ночи и дни сливались, Лорена больше не следила за временем, а потому не могла сказать, когда именно в ее жизнь пробрались перемены.
Они начались с шороха, разбудившего ее. Лорена точно знала, что она в своей комнате одна – и знала, что шорох ей не почудился. Не мягкий шепот ветра, вырвавшегося из вентиляции, а скрежет когтей по металлическом полу. Лорена мгновенно подскочила на кровати, схватила со столика пистолет, который теперь всегда оберегал ее сон. Она прицелилась – пока в пустоту, выискивая движение, источник звука, что угодно, представляющее опасность…
Но источник звука нашел ее сам. Выскочил из-под кровати так резво, будто совсем смерти не боялся, подпрыгнул, плюхнулся на одеяло и начал обнюхивать дуло пистолета. Если бы Лорена сейчас выстрелила, ему бы полголовы снесло. Но, видимо, эта мысль не заглядывала в его крошечный мозг, затерянный где-то за круглыми голубыми глазами. Детеныш сейкау чувствовал себя вполне уверенно на чужой территории.
– А ты что здесь делаешь? – выдохнула Лорена, все еще сомневаясь, сон это или реальность.
Нинки не ответил ей. Потеряв всякий интерес к холодному и очевидно невкусному пистолету, сейкау ловко забрался по руке Лорены и устроился на плече у девушки, словно так и надо.
Лорена почувствовала, как сердце забилось быстрее. Не из-за Нинки – хотя и этот беззаботный шарик с крылышками было приятно видеть. Просто она понимала, что мелкий и слабый детеныш никогда не добрался бы до Обретенных гор сам, кто-то должен был его проводить…
Еще не веря себе, не тратя времени на то, чтобы сменить короткую ночную сорочку на достойную офицера одежду, Лорена выбежала из спальни в гостиную и обнаружила, что не ошиблась.
Саргон был здесь – на ее территории, в ее доме! Он стоял у окна, выходившего на общий зал, и смотрел, как суетятся в привычном напряженном ритме жители гор. Его маска лежала на столе, сам он явился в боевой форме, но без оружия и взрослых сейкау, только с Нинки. Когда Лорена вошла, он повернулся к ней, все такой же равнодушный, будто между ними вообще никогда ничего не происходило.
А это точно не сон?..
– Как ты сюда попал? – спросила Лорена. Она замерла в нескольких шагах от него, не зная, что делать дальше. Выделенная ей квартира казалась такой крошечной и ничтожной по сравнению с его огромным домом.
– Пришел.
– Что, вот так просто?
– Меня это тоже удивило, – кивнул Глашатай. – Я ожидал, что мне нужно будет вызвать тебя. Но когда я пришел к горам, меня не стали задерживать. Велели сдать оружие – и пропустили. Похоже, все-таки мир.
– Мир… – растерянно повторила Лорена. – Но зачем ты здесь?
– Ты знаешь.
– Раньше-то не приходил!
– Раньше не мог. Как только смог – пришел. Ты знаешь, что я не мог не вернуться к тебе.
Она действительно знала… Но это все равно бесило. Хотелось долгих разговоров, нежных слов и откровенных признаний. Однако, стоя здесь и глядя ему в глаза, Лорена понимала, что так не будет. Нельзя переписать историю своей жизни и изменить собственную суть по первому желанию. Саргон не будет таким, как Невио, не сможет говорить часами напролет и каждый раз перед сном убеждать ее, что она ему нужна. Глашатай Теней на это не способен, его и дальше нужно будет считывать по знакам, по намекам, взгляду, дыханию… Это будет раздражать и бесить, и лучше бы отказаться сейчас – раз уж она знает о грядущих проблемах.
Однако Лорена прекрасно понимала, что отказаться она уже не сможет. Потому что считывать знаки она умеет. И потому что в жизни есть нечто гораздо большее, чем слова. Например, то, что он пришел сегодня, хотя, пожалуй, еще ни к кому никогда не возвращался.
– Ты ведь не сможешь остаться? – спросила она.
– Нет. Стая от меня зависит. Поселение – тоже. И я… – Он наконец отвел взгляд. – Может, и не должен, но прошу принять это.
– Мне кажется, мы что-нибудь придумаем, – улыбнулась Лорена. – Ну а пока…
– Пока – что?
Она не стала отвечать. Он был не единственным, кто умел многозначительно молчать. Лорена осторожно пересадила Нинки на стол, возле миски с фруктами. Когда детеныш отвлекся, она перехватила Саргона за руку и увлекла за собой – к спальне, из которой она только что вышла.
Лорена понимала, что это будет странная жизнь: на два дома, с тем, кого ее близкие всегда будут считать врагом. По-настоящему счастливая лишь до тех пор, пока длится перемирие. Но… почему бы и нет, если в прошлом ничего хорошего не осталось? В конце концов, расстояние между двумя колониями не так уж велико!
* * *
План сработал. Альда до последнего боялась ошибки, срыва, смены обстоятельств – всегда ведь что-нибудь идет не так! И определенные шероховатости действительно были, однако они не меняли сути: у нее все получилось. Она несколько дней одновременно работала с чужими воспоминаниями, отводила глаза, связывалась с командой… Да, это вымотало ее. Но победителей не судят, раз уж она додержалась до конца миссии.
Альда понимала, какой это значительный прогресс. Сразу после выпуска из академии она и не думала ни о чем подобном, она бы всем доказывала, что такое просто невозможно. Но вот она это сделала! Ей хотелось говорить об этом постоянно, спрашивать у окружающих, понимают ли они истинный масштаб случившегося. Однако телепатка сдерживалась: великие стратеги не пищат от восторга, не солидно как-то.
Так что весь спектр ее эмоций приходилось выдерживать одному Триану, только ему она по-настоящему доверяла. С остальными членами команды Альда была честной, но спокойной, всем своим видом показывая, что ее и дальше можно отправлять на такие миссии. Зато легионер раз за разом выслушивал переполненные эмоциями рассказы в те редкие моменты, когда они оставались наедине. Триан знал все – не только ее триумф, ее сомнения, слабости и желание отступить. От того, что он знает, становилось легче.
– Нет, ты видел, видел, как я
