Книга Всегда твой - Кай Хара

— Жжет, — говорит она, задыхаясь, — очень сильно. Давай медленнее.

— Ты не заслужила медленнее, — отвечаю я и снова ввожу в нее пальцы.

Она удивленно вскрикивает, и ее руки смещаются, на мгновение ослабляя хватку на ее попке. Я шлепаю по нижней стороне ее бедра четыре-пять раз, и она поспешно распахивается передо мной.

Ее ноги дрожат, когда я ввожу три пальца в ее попку. Мне удается просунуть только первую костяшку, прежде чем я застреваю. Я вытаскиваю их из ее невероятно тугой дырочки и засовываю себе в рот.

Я многократно провожу языком по каждой косточке, делая их влажными, а затем сплевываю на ее ободок. Обильно смазав свои пальцы слюной, я снова ввожу их в ее попку, на этот раз с минимальным сопротивлением.

Свободной рукой я провожу по задней поверхности ее бедер, чтобы успокоить дрожащие ноги.

— Это больно, Феникс, — взвыла она.

— Я знаю, детка. — Я успокаиваю ее, массируя бедра в том месте, где они сходятся с ее попкой. — Мой член гораздо толще, чем эти пальцы. Нам нужно растянуть тебя, чтобы ты могла принять меня.

— Он не поместится, — сокрушается она.

— Поместится.

Я вытаскиваю пальцы, а затем резко ввожу обратно, лишая ее дыхания. Когда мои пальцы полностью погружаются в нее, я сжимаю их ножницами, а затем выкручиваю, стараясь растянуть ее дырочку, чтобы она приняла больший размер. Ее спина прогибается, пока мои пальцы исследуют ее.

Она задыхается между гортанными стонами, пытаясь перевести дыхание. Она не жалуется и не кричит от боли, и когда она подсознательно подает бедра назад, навстречу толчкам моих пальцев, я понимаю, что она готова настолько, насколько это вообще возможно.

Устроившись между ее ног, я слегка приподнимаю ее бедра и подкладываю под них подушку. Я прижимаю ее спиной к подушке, ее задница теперь частично в воздухе, а ее руки все еще впиваются в ягодицы и держат их открытыми.

Я кладу свою руку поверх ее и раздвигаю их еще шире. Опустив рот к ее дырочке, я провожу языком по ее слизистому отверстию, а затем проникаю внутрь. Кончик моего языка проникает в ее вход и лижет ее. Она издает бессвязные звуки, привыкая к новым ощущениям.

Я ввожу и вывожу язык, трахая ее так, как мечтал с тех пор, как впервые засунул палец в ее попку. Когда она начинает извиваться подо мной, я отстраняюсь.

Моих пальцев и языка было недостаточно, чтобы заставить ее хоть немного приоткрыть рот, но когда я дую на ее задницу, она вздрагивает.

Я жду, пока она снова откроется, а затем плюю прямо в ее темную дырочку, делая ее влажной и прекрасной. Я повторяю те же движения несколько раз, пока по всему ее телу не пробегает дрожь.

Дую.

Плюю.

Дую.

Плюю.

В последний раз проведя языком по ее ободку, я выпрямляюсь и сжимаю в кулаке свой член. Капнув немного слюны на ладонь, я провожу ею вверх и вниз по стволу грубыми движениями, покрывая член дополнительной влагой, прежде чем прижать его к ее связке мышц.

Я медленно, изысканно медленно вхожу в нее, головка члена давит на ее вход, но еще не проникает внутрь.

— Я мечтал посмотреть, как ты будешь бороться за то, чтобы принять мой член в свою попку, — говорю я ей, не пытаясь скрыть мрачный садизм, который звучит в моем тоне.

Она тут же сжимает мышцы, сопротивляясь моему вторжению. Я хватаю ее за бедра обеими руками и крепко удерживаю на месте, пресекая ее попытки отодвинуться от меня. Используя эту новую власть над ней в своих интересах, я прижимаю ее к кровати и сильнее вдавливаюсь в ее задницу, пока она визжит.

— Если ты будешь сжиматься, я просто засуну свой член в твою попку, не тратя времени на нежность. Выбирай.

— Я не… не делаю этого специально, — взвизгивает она, ее руки сжимают друг друга в смертельной хватке в области поясницы.

Я нажимаю на крепление на наручниках, и они со щелчком раскрываются, освобождая ее руки. Когда она чувствует, что может ими пошевелить, она поднимает их по обе стороны от головы, сжимая простыни в смертельной хватке. На ее спине выступили капельки пота, а тело сопротивляется моему натиску.

Я больно шлепаю ее по заднице.

— Расслабь свою задницу и впусти меня, — требую я.

Я вижу, как она старается выполнить мою просьбу, ее поясница впивается в матрас, когда она пытается расслабить мышцы. На этот раз я продвигаюсь вперед с большим нажимом, не обращая внимания на ее мольбы и стоны, пока наконец не чувствую, как головка проникает в тугое кольцо мышц.

— О, черт, да. Вот так. — Я скандирую, опустив голову вперед, когда мурашки появляются на моей шее и по позвоночнику. — Вот так, детка. Вот так.

— Т-ты не можешь, — пытается она, заикаясь, пока ее тело принимает меня.

— Могу. Головка моего члена уже в твоей тугой попке, Сикс. Я войду в тебя до конца.

Я смотрю вниз, завороженный тем, как ее сжатая дырочка прижимается к верхушке моего члена, словно вторая кожа. Большими пальцами оттягиваю каждую ягодицу, раздвигая ее по обе стороны от моего проникновения, и не свожу с нее завороженных глаз, когда начинаю входить.

Вид ее кольца, растягивающегося и белеющего от усилий по мере того, как все большая часть моего члена исчезает внутри нее, подобен уколу адреналина прямо в член.

Хотя я и признался, что не хочу быть с ней нежным, на самом деле я не хочу причинять ей боль. Только звуки ее болезненного мычания удерживают меня от того, чтобы впиться в нее одним жестоким толчком. Мне требуется все, чтобы сдержаться. Не прошло и пяти минут, как я овладел ее задницей, а я уже одержим желанием обладать ею, владеть ею таким образом.

Когда она полностью в моей власти, лежит подо мной, борется за меня, открывает свое самое запретное место только для меня — это слишком. Это заставляет дикого монстра внутри меня хотеть вгрызаться в нее со звериными толчками, пока она не сможет идти, с ревом уносясь в ночь.

— Ты помнишь, каково это — принимать мой член целиком в свою киску? Ты думала, что я уже дошел до конца, но у меня еще все впереди? С этой тугой дырочкой будет то же самое. — Я мурлычу, лаская ее ягодицы, пока ввожу в нее второй, потом третий дюйм. — А теперь раздвинь свою попку и впусти мой член.

ГЛАВА 42

Сикстайн

Мой рот