– Все нормально, – шепнул ему священник. – В ментовку звоню.
– Да, слушаю, – весело ответил Скобцов, и священник с облегчением вздохнул. Ему все больше нравилась скобцовская привычка задерживаться на работе до глубокой ночи.
– Аркадий Николаевич, – шепотом начал он.
– Опять вы?! – застонал Скобцов. – Что там еще?!
– Аркадий Николаевич, тут, в овраге, бугровцы с бандитами что-то не поделили.
– Вы что там, в овраге, круглосуточное дежурство организовали?! – то ли смеясь, то ли рыдая, спросил Скобцов.
– Нет, но, кажется, сейчас начнется побоище.
– Как вы меня достали! – с чувством произнес главный мент города. – Сами не разберутся?
– Аркадий Николаевич, поспешите. Тут с обеих сторон человек двадцать. Если сейчас не остановить, завтра у ваших оперов работы будет выше крыши.
– Опять этот долбанутый поп звонит… – объяснил кому-то рядом Скобцов и снова переключился на священника. – Ладно, щас людей пришлю.
Отец Василий сунул телефон в карман. Разборки на поляне шли полным ходом, но до рукоприкладства еще не дошло. Пока Бугров и Купон просто выясняли, «у кого шея толще».
– Ты, я вижу, неместный, – усмехался Виктор Сергеевич. – Думаешь, если на джипе в наш город прикатил, так сразу самый крутой стал?!
– А ты что, мужик, смерти не боишься?! – не отступал Купон.
Мулла тронул священника за рукав.
– Слышь, Мишаня, давай Махмуда выкрадем.
– Как ты себе это представляешь? Он же браслетом прицеплен. Бампер отломать?
– И то верно, – вздохнул мулла и вдруг прислушался. – Кажется, менты едут.
– Что-то рановато, – усомнился священник. – Я ведь только что позвонил, и минуты не прошло.
– А кто же это тогда?
Мимо пронеслась черная тень, и на поляну выскочил знакомый «Мерседес».
– Боже мой! – вырвалось у священника. – Неужели…
Так оно и было. Из машины стремительно выскочили Макс и этот второй, кажется, капитан, тот, что стрелял в них сегодня!
– Всем стоять! – вытащил пистолет капитан и навел на Купона.
– Ты?! – Купон не мог поверить, что судьба снова свела его с главным обидчиком и снова он в той же роли.
– Только дернись! – жестко предупредил капитан.
Макс уже отцеплял Махмуда от бампера.
– Не понял! А это еще кто такой? – удивился Бугров, и тут до него дошло, что возле бампера возится тот самый тип, что накостылял его парням во дворе его собственного дома.
– К бою! – заорал он, тут же получил от фээсбэшника рукоятью пистолета в лицо и повалился на землю.
Бугровцы на миг оторопели. Но только на миг.
– К бою была команда! – перехватил командование какой-то ушлый заместитель Виктора Сергеевича.
Бугровцы мигом рассредоточились за укрытиями, а командиры отделений защелкали затворами. Виктор Сергеевич пытался подняться, но не мог.
Махмуда уже тащили в «Мерседес».
– Не дайте им уйти! – прохрипел Бугров.
Парни в черном внезапно и на удивление дружно кинулись к «Мерседесу» и, так же слаженно навалившись, оторвали его колеса от земли и поставили на бок. Фээсбэшники растерялись.
– Отнять у них чеха! – распорядился Купон.
Отец Василий и мулла во все глаза смотрели на поднявшуюся в темноте круговерть и ничего не понимали. Купоновцы тянули Махмуда к себе, люди капитана ФСБ – к себе, Макс отбивался от бугровцев, но те повисли на нем, как собаки на кабане, и вот уже сам Виктор Сергеевич, придерживая повязку одной рукой, другой норовил заехать кулаком в физиономию наглеца.
Бугровцы навалились на фээсбэшников и явно одерживали верх. Численно ослабленный Макс уже не мог отстоять Махмуда, и несчастный кавказец, несколько раз перекочевавший из рук в руки, теперь надежно удерживался купоновской братвой. И никто, естественно, не стрелял – бойцы боялись попасть в своих в этой толчее, да и явно не хотели шума.
– Так, Мишаня, я пошел! – привстал Исмаил и ящерицей скользнул из кустов.
– Куда ты?! – кинулся за ним отец Василий.
– Махмуд будет мой, – на миг обернулся Исмаил и кинулся в самую гущу событий.
Священник застонал и бросился вслед. И только он настиг муллу и схватил его за воротник, поляна ярко осветилась, и над ней прогрохотал знакомый голос из громкоговорителя.
– Всем оставаться на местах! Бугров, сволочь ты эдакая! Где ты, мать твою?!
Священник, щурясь от бьющего в лицо света, поднял голову. Поляна вся была окружена пятнами фар. И в свете этих фар было видно, как стоят с дубинками наперевес крепкие фигуры местных омоновцев. «Скобцов! – с облегчением понял он. – Ай, молодец, Аркадий Николаевич! Не подвел!»
– Бугров, где ты, я спрашиваю?! – это был усиленный и слегка искаженный громкоговорителем голос Скобцова.
– Здесь я! – откликнулся Виктор Сергеевич, как раз в этот момент сумевший оседлать Макса и только-только собравшийся сунуть ворвавшемуся в его двор наглецу пару тычков в его противную рожу.
– Что это ты там делаешь? – удивился в громкоговоритель Скобцов.
– Уму-разуму одного шибздика учу, – мрачно отозвался Бугров, осознавший, что кайф ему все равно сломали.
– Хорошо. Значит, так. Всем оставаться на местах. Кого застукаю с заточкой или ножом, пусть пеняет на себя.
Купоновцы зашевелились.
– Огнестрельное оружие, у кого оно есть, кидаем на землю. Если кто дернется, сами знаете, что я с вами сделаю.
На этот раз зашевелились чекисты.
Омоновцы пошли между застывшими после команды мужиками, заглядывая каждому в лицо и выдергивая тех, кто казался им особо подозрительным. Они все еще думали, что это обычная драка – за бугровцами такая паскостная привычка портить ментам статистику водилась.
– Товарищ подполковник! – крикнул один из омоновцев. – Тут мужик мне корочки сует, кричит, что он фээсбэшник.
– Опять? – не соображая, что его прекрасно слышно, застонал прямо в микрофон милиционер. – Господи, как они меня задолбали! – И, уже прокашлявшись и взяв себя в руки, добавил: – Пусть в общем порядке ждет.
* * *
Разбирательство длилось долго. Омоновцы построили задержанных в два ряда, так, чтобы освещение было наилучшим, развернули ряды спинами один к другому и приготовились к проведению методичного, неспешного, детального досмотра и проверке документов. Отец Василий стоял и посматривал на соседей. И, надо сказать, это зрелище впечатляло.
Бугров, успевший-таки напоследок съездить еще пару разиков Максу по физиономии, сообразил, что бил офицера ФСБ, и буквально почернел от горя. Он никак не мог понять, как так случилось, что они, честные российские офицеры, оказались по разные стороны баррикад. И только заметив невдалеке от себя отца Василия, он определенно понял, кто главный злодей, стравивший нормальных русских людей в противоестественной для них драке. По крайней мере, выражение лица у него изменилось с растерянного на сосредоточенное и злое.
