— Не говорите глупостей! — В голосе депутата послышалось явное раздражение, скрыть которое он не сумел.
— Вы были в замке в тот вечер?
— У меня были дела в Вестминстере.
— Может быть, между Уэбстером и Пенненом произошел какой-то разговор? Может быть, вы дали соответствующие указания?
— О каком разговоре вы говорите?
— О сокращении торговли оружием… если говорить образно, о смене мечей на орала.
— Послушайте, вы не можете голословно обвинять Пеннена. Если имеются какие-то доказательства, я бы очень хотел с ними ознакомиться.
— Я тоже, — кивнул Ребус.
— Так, значит, у вас их нет? Какие же у вас основания, инспектор, для этой затеянной вами охоты на ведьм?
— Тот факт, что особое подразделение хочет отстранить меня от дела и строго следит за тем, чтобы я не совал в него нос.
— А вы настроены свой нос туда все-таки сунуть?
— Только так и можно чего-то добиться.
— Бен Уэбстер был незаурядным политиком и восходящей звездой своей партии…
— И всегда принимал вашу сторону в любой борьбе интересов, — добавил Ребус, будучи уже не в силах сдерживаться.
— Что вы себе позволяете, черт возьми! — взревел Андерсон.
— Он был из тех, кто не боится вмешиваться в дела большого бизнеса? Из тех, кто не продается и не берет взяток? — продолжал Ребус, борясь с накатывающей дурнотой.
— Вы выглядите совершенно измотанным, офицер, — сочувственно произнесла жена депутата. — Вы и правда уверены, что этот разговор нельзя отложить?
Ребус помотал головой, поразившись тому, какая она тяжелая. У него было такое чувство, что, упади он сейчас со стула, пол под ним провалится, настолько грузным казалось ему его тело.
— Дорогой, — обратилась к депутату жена, — а вот и Рози.
К ним торопливо шла молодая женщина с встревоженным лицом, лавируя между тесно стоящими столиками. Официанты растерянно смотрели на всю компанию, опасаясь, как бы их не попросили накрыть на четыре персоны стол, рассчитанный на двоих.
— Я все время посылала вам сообщения, — начала Рози, — а потом меня вдруг осенило, что они до вас не доходят.
— Связь отсутствует, — раздраженно сказал Андерсон, постучав пальцами по дисплею телефона. — Вот инспектор.
Ребус встал из-за стола и предложил стул секретарше. Она отрицательно мотнула головой, отворачиваясь и отводя глаза.
— Этот инспектор, — сказала она, обращаясь к члену парламента, — в настоящее время отстранен от расследования дела, находившегося у него в разработке. — После этих слов она посмотрела в глаза Ребусу. — Я звонила вам два раза, чтобы сообщить об этом.
Одна из кустистых бровей Андерсона поползла вверх.
— Я же говорил, что не при исполнении, — напомнил ему Ребус.
— Мне ваша выходка не кажется ни остроумной, ни оригинальной. О… принесли закуски. — Два официанта склонились над столом: один держал в руках блюдо с копченым лососем, второй — супницу с супом рыжего цвета. — Так вы уходите, инспектор? — Это прозвучало скорее как указание.
— Бен Уэбстер достоин того, чтобы ему уделили немного внимания, вы не согласны?
Депутат разворачивал салфетку и, казалось, не слышал вопроса Ребуса. Но секретарша оказалась не столь сдержанной.
— Вон отсюда! — закричала она.
Медленно кивая головой, Ребус повернулся, чтобы уйти, но, словно вспомнив о чем-то важном, сказал, обращаясь к Андерсону:
— Тротуары вокруг моего дома в ужасающем состоянии. Может, у вас найдется время, чтобы хоть раз побывать в своем округе…
— Залезай! — услышал он повелительный голос.
Обернувшись, Ребус увидел машину Шивон, припаркованную у его дома.
— Машина смотрится неплохо, — сказал он.
— Твой дружок автомеханик содрал с меня за ремонт тоже неплохие деньги.
— А я как раз иду домой…
— Меняй свои планы. Мне надо, чтобы ты поехал со мной. — Секунду помолчав, она спросила: — Ты как, в порядке?
— Немного перебрал. И сделал кое-что, чего делать не следовало.
— Ну, тебе это не впервой, — фыркнула Шивон, но когда он рассказал ей, что произошло в ресторане, на ее лице застыло выражение ужаса.
— Нам предстоит очередной разнос, как пить дать, — заключил он свой рассказ.
— Ясное дело.
Ребус сел на пассажирское сиденье, и Шивон захлопнула свою дверь.
— Ну, что там у тебя? — спросил он.
Рассказав о родителях и о снимках, сделанных Стейси Уэбстер, она достала с заднего сиденья пакет с распечатанными фотографиями и протянула Ребусу.
— Значит, сейчас мы едем на встречу с муниципальным советником? — предположил Ребус.
— Да, я собиралась. А чего ты улыбаешься?
Он сделал вид, будто изучает фотографии.
— Твоей маме безразлично, кто ее ударил. Всем, похоже, наплевать на смерть Бена Уэбстера. Только мы с тобой трепыхаемся.
Повернувшись к ней, он устало улыбнулся.
— А как же иначе? — негромко произнесла она.
— У меня уж свойство такое — трепыхаться вопреки всему. Плохо, что ты попала под мое дурное влияние.
— Не держи меня за идиотку, — отмахнулась она, заводя мотор.
Муниципальный советник Тенч жил в большом викторианском особняке в Даддингстон-Парке, находившемся в пяти минутах езды от Ниддри, но представлявшем собой совсем другой мир: респектабельный, населенный средним сословием, спокойный. Шивон решила проехать мимо лагеря в Ниддри, от которого уже почти ничего не осталось.
— Хочешь навестить своего бойфренда? — насмешливо спросил Ребус.
— Может, тебе лучше посидеть в машине? — раздраженно ответила Шивон. — Я сама поговорю с Тенчем.
— Да я трезв как стеклышко, — возразил Ребус. — Впрочем… заверни-ка сюда.
Они остановились возле автомастерской на Рэтклиф-террас, где он купил банку «Айрн-брю» и упаковку парацетамола.
— Тот, кто это придумал, достоин Нобелевской премии, — объявил Ребус, правда, не уточнив, какой из купленных товаров имеет в виду.
Перед домом Тенча на вымощенной площадке стояли два автомобиля. В окнах гостиной горел свет.
— Хороший коп, плохой коп? — уточнил Ребус, глядя, как Шивон жмет на кнопку звонка.
Она взглянула на него с еле заметной усмешкой. Дверь открыла женщина.
— Миссис Тенч? — обратилась к ней Шивон, показывая удостоверение. — Как бы нам побеседовать с вашим супругом?
Из глубины дома донесся голос Тенча:
