— А тут ещё и меня спрашивают?
Барон рассмеялся:
— Ну ты и язва. Твой ответ?
— Согласен.
— Отлично! Теперь рисунок… Куда дел?
Вова вытащил рисунок из кармана и протянул майору. Тот смотрел чуть ли не с умилением.
— Классно. Но мог бы и постараться. Наспех рисовал, лишь бы отделаться. Слушай, а может, тебя пристроить в художку? Что у нас есть в Калининграде по это части?
— Не знаю. Я не думал об этом.
— Да ты ни о чём не думал. Всё, встань прямо… Теперь поворачивайся медленно.
— Куда?
— Да всё равно, я чистить уже начал тебя.
Вова растопырил руки, изобразив из себя “самолётик”, и стал крутиться влево. Гринг магией очистил его и кивнул в сторону двери:
— Пойдём, будем тебя отпрашивать.
Они спустились и все, сидевшие в зале, уставились на них с любопытством.
— Тут такое дело… Мы же ушли из дома, а детей на кого оставили?
— На их гувернёра, Зонненграфта. Мы, если что, всегда его вызываем. Дети любят его.
— Да? А… Я вот подумал. Вове тут, с нами, скучно, может, отправить его туда, к ним?
Петрус, закусив губу, посмотрел на Енку, она на него, глазами и мимикой они “посоветовались” друг с другом, и он кивнул:
— Пусть отправляется. Только попроси мальчика… Ну, сам знаешь, о чём. Хорошо, сам скажу. Да он и сам понял, наверное.
Вова, ощутив на себе кучу взглядов, покраснел и кивнул. Сунул непроизвольно руку в карман и нащупал поясок близняшки.
- “Вот, как раз и отдам”.
Ему портал сделали прямо оттуда, из гостиной. Уже не удивился ему, но, поскольку переходил всего ничего, то сердце пустилось вскачь и он несколько замешкался перед ним. Но тут же получил для ускорения тычок в спину и полетел.
Ууууйехууу! Головокружительный полёт закончился плюхом на земле среди деревьев. Дети с длинным дядькой прогуливались в саду и он, грохнувшись позади них, произвёл шум, на который все и обернулись. Вова, кряхтя, поднялся, а Лониэлла тут же подлетела к нему, радостно что-то уже щебеча и отряхивая его от разного мусора.
— Вы не ушиблись? Вас папа с мамой отправили сюда? — она ничуть не удивилась его появлению, как, впрочем, и остальная компания.
— Да, папа с мм-мамой, согласился Вова. — В помощь господину Зон…графу. Если не ошибаюсь.
Мужчина скупо улыбнулся, не меняя позы ”проглотившего аршин”, и представился:
— Вы почти угадали, Отто Зонненграфт, к вашим услугам.
— А… Вов… Владимир Красавин — к вашим. Вы — немец, что ли?
Тот удивлённо поднял тонкую выцветшую бровь:
— Кто? Не-ме-ц? Почему?
— Ну, у вас и имя, и фамилия какие-то немецкие, есть у нас такая… народность.
Он пожал плечами:
— Не знаю, обычные для этих мест.
Дети с любопытством смотрели на них и тут Вова вспомнил, для чего его прислали — приглядывать за ними.
— Ну, чем занимаетесь? — бодро спросил он их.
— Так… Гуляем, — сморщился пацан.
— Моцион на свежем воздухе, — пояснил гувернёр.
— А развлечений никаких, что ли?
— Что вы имеете в виду, господин Владимир Красавин?
— Можно просто Владимир. Надо подумать… — он никогда не играл с младшими на столько, тем более, что в семье был единственным ребёнком. И теперь думал, чем заняться с мелюзгой, чтобы им было интересно. На выручку пришли сами дети:
— Можно в догонялки, прятки, Лонька принесёт прыгалки. Можно попрыгать, кто больше напрыгает. Мама Йена говорила, что у них мужчины тренируются так — прыгают до ста раз. Боксёры, вот как они называются. На кулаках которые потом дерутся. Я бы посмотрел…
— Прыгалка у меня в сумочке, — Лонька повернулась к ним спиной, и они увидели у неё там рюкзачок совершенно земной, как по меркам Вовы. Красавчик смущённо хмыкнул. Он не прыгал с самого раннего детства, как только понял, что он — не девочка, а мальчик, а прыгать должны только девочки. Но решил быть честен на этот раз:
— Я не умею прыгать.
— О, я тоже не умел! Но мама сказала, разве тот мужчина, который ничего не умеет делать? И теперь я умею. Ты тогда не будешь в соревнованиях участвовать, только учиться, хорошо?
Дети уставились на него в ожидании ответа и Вове ничего не оставалось, как просто кивнуть. Тут же была вытащена на свет скакалка, надо сказать, импровизированная, довольно лёгкая на вид, и он подумал, что навряд ли она будет крутиться, как надо. Но… Через час, примерно, он уже мог перепрыгивать через неё аж до десяти раз. Потом были “классики”. С “огнём” и “водой для сжигания очков. Камешки были у обоих детей, кроме, разумеется, Вовы. Но Лонька тут же поделилась с ним своим. Скакали ещё час в “классики”. Потом гонялись в догонялки, потом в прятки. А тут уж Зонненграфт всех выловил и отправил ужинать. Вова впервые за всё время так хорошо провёл вечер. Они продолжали веселиться и после ужина. Кстати, им на ужин досталось по кусочку торта, и дети наперегонки хвастались, что это они делали его.
— Конечно, Коллинз тоже делал, и большую часть, — тут же признался Мэйнард. — Без его помощи мы бы такой тортище и не сделали. Да ещё там дракон был с девочкой. Красота! Фея, не иначе.
— Алва, тётя сказала — это была алва, из пророчества, — прошептала Лониэлла.
— Я пророчество помню, но не всё. Я про алвею не знаю ничего.
— Вам потом, когда старшими учениками будете, расскажут про всё остальное, — сказал гувернёр, — заканчивайте и пойдёмте в детскую.
— Вы нам почитаете?
— Я уже говорил, что книжки, что привезли вам, не на нашем языке написаны, моей магии на них не хватает.
— Что за книжки? — интересуется Вова.
— Пойдём, я покажу, — Лонька взяла его за руку и повела в детскую.
Книги стояли или, скорее, лежали, на полу тремя высокими стопками. Вова присел, разглядывая корешки. Ого, наши книжки! В основном, русские народные сказки, но были и такие, “долгоиграющие”, как “Чиполлино”, “Незнайка” со всеми историями, “Карлсон”, “Муми тролль и все, все, все”, Советская энциклопедия в десяти томах. Да полно всего! Стихи Чуковского, Михалкова, Барто. И это только в одной стопке. Он выпрямился и спросил:
— Любую доставать или вы что-то хотите определённое?
Девчонка захлопала в ладоши, брат заинтересованно на него посмотрел и, посоветовавшись с сестрой, выдал:
— Есть там про Снусмумрика? Так хочется уже послушать про него правдивые истории, а то мама выдумывала половину. Она сама так сказала, не толкай меня, Лонька!
Он достал им Муми троллей и читал весь вечер, даже в горле всё пересохло. Зонненграфт любезно принёс целый кувшин напитка на травах, и это спасло его от обезвоживания. В жизни Вова столько не читал, но не жалел. Столько эмоций было, лица близнецов так светились радостью, что он и сам этим заряжался. В конце концов, был изгнан, потому что “пришло время сна”, как важно изрёк гувернёр и Вова ушёл в холл, посидеть в тишине в уголочке. Хотя пошёл туда, скорее, посмотреть на портрет, тот самый. И увидел, что черты мамы, новой, так сказать, практически, проявились. Осталось, как бы, снять тонкую вуаль с лица. Рука так и потянулась, чтобы отдёрнуть её, но там её не было, только в его воображении.
