Комплекс окружала металлическая ограда высотой в десять футов, однако без колючей проволоки наверху. Впрочем, возле ворот стояла будка охранника, и ограду заливал яркий свет. Днем здесь было довольно плотное движение, постоянный поток машин проносился по Нако-Перрин мимо уродливых магазинов и экспресс-кафе. У въезда на склад Шекли движение становилось не таким напряженным. С ним соседствовали только фабрика по переработке серы, акры сорняков и горы лунной пыли.
В данный момент охранник у ворот не проявлял особого интереса к тому, что происходило вокруг, он читал маленький журнал, скорее всего, «Дайджест охранника». Сами ворота оставались закрытыми, во дворе стояло два грузовых контейнера. И никакого движения — ни снаружи, ни внутри.
Эллисон вздохнула.
— Это лучше, чем смотреть на стены старого дома, но ненамного.
Перед тем как мы уехали с Монте-Виста, Эллисон начала называть место, где прожила два года, «старым домом». Плюхнувшись на пассажирское сиденье моего «Фольксвагена», она заявила, что с ней все в порядке, ее больше не волнует исчезновение Леса, она пережила смерть Брента и готова помогать мне. И что проведенное со мной время явилось лишь приятным отвлечением от реальности. Я не поверил ни единому ее слову, как и она сама, но это позволило нам на время забыть о более сложных проблемах и наблюдать за пустыми складами.
Я уже собрался предложить ей проверить адрес под номером шесть, когда мимо нас по Накодочес проехал белый седан «БМВ», притормозил и свернул к воротам. Охранник тут же отложил журнал и подошел к окну водителя.
— Вот, — сказал я.
Эллисон встрепенулась и стала внимательно наблюдать.
Джин Краус опустил стекло «БМВ» и что-то сказал охраннику, тот кивнул, Джин с улыбкой что-то добавил, и охранник закивал энергичнее.
Затем охранник быстро подошел к воротам, распахнул одну из створок, и белый «БМВ» въехал внутрь. Краус припарковался рядом с первым контейнером и вышел из седана вместе с двумя мужчинами. Джин оделся на удачу: в бежевый костюм от Армани с маленьким черным галстуком и множеством серебряных украшений. Его спутников я не знал. Один из них, прекрасно сложенный, белый, с вьющимися каштановыми волосами, был в брюках от костюма, которые совсем не сочетались с футболкой без рукавов. Другой — самый высокий и старший из троицы, с темными, сильно поредевшими волосами — и вовсе нарядился в спортивный костюм.
Казалось, Джин что-то им показывал и давал пояснения. После пятиминутного разговора они обменялись кивками, оглядели эстакады, вернулись в «БМВ» и уехали.
— Они собираются вывезти груз, — заметил я. — Хотят поскорее от него избавиться.
Эллисон посмотрела на меня.
— Теперь наша деятельность носит конструктивный характер?
— Мы пока на обочине.
Я запустил двигатель «ФВ».
Несколько миль мы следовали за «БМВ» Джина по Перрин-Бейтел, пока задача не стала слишком сложной. Движение было напряженным, Краус вел автомобиль рывками, и мой оранжевый «жук» привлекал внимание. Если бы я продолжил за ним ехать, Джин наверняка обнаружил бы слежку. Я притормозил и отпустил его восвояси.
— Значит, мы не станем вытряхивать из них дерьмо? — осведомилась Эллисон.
— Мне очень жаль, дорогая.
Эллисон надулась.
Уже заметно стемнело, когда я высадил ее возле старого дома на Монте-Виста. Эллисон заявила, что заночует там, причем в одиночестве. Я не стал с ней спорить относительно последней части. Когда она выходила из машины, у меня возникла странная пустота в желудке — либо я очень хотел остаться с ней, либо был категорически против. Если у тебя возникают такие ощущения и ты не способен понять, что происходит, значит, пора возвращаться домой и кормить кота.
Я смотрел, как Эллисон идет по подъездной дорожке и входит в дом, и еще долго не сводил глаз с двери, но она так и не открылась.
Вернувшись домой, я принял душ, нашел самые чистые вещи в груде накопившегося грязного белья и сделал два звонка.
Медэксперт Рэй Лозано поднял трубку.
— Рэймонд, это Трес.
Он ответил не сразу.
— Тот самый парень, который должен мне билеты на «Сперс»?[166]
— Да, я хотел поговорить именно об этом…
— Брось, Наварр. Ты продолжаешь давать обещания, а я в них верить, в результате у меня возникает весьма неприятное чувство.
— Вера — это замечательное качество, Рэймонд. Тебе нравятся «Ойлерс»?[167]
— Что тебе нужно?
Я прочитал Лозано заметки о вскрытии Брента Дэниелса в округе Авалон, которые мне передал Фрэнк.
— И что? — сказал он.
— Как это можно интерпретировать?
— Им повезло, что удалось получить такое количество тканей, учитывая состояние, в котором находилось тело. Складывается впечатление, что парень умер до того, как сгорел. В бронхах нет следов сажи. В жидкостях тела не найдено следов карбоксигемоглобина.[168]Он не дышал дымом.
— Можно точно установить личность погибшего?
— Несколько необычно, если учесть, что известно о жертве, но пока рано делать выводы. Они должны быть уверены на сто процентов. Если ждать рентгеновских снимков из крупной больницы или заключения стоматолога, возможно, из Остина приедет антрополог — на все может уйти дней десять, иногда даже больше. Впрочем, складывается впечатление, что тут все без вопросов. Рост соответствует нормам усадки; возраст и пол также не вызывают сомнений.
— А что ты скажешь относительно следов химикатов? — Я прочитал труднопроизносимые названия компонентов, которые медэксперт нашел в жидкостях тела Брента.
Лозано несколько раз прищелкнул языком.
— Мне нужно посоветоваться с токсикологом. Твой парень был алкоголиком?
— Возможно, да.
— Ладно — значит, у него была повреждена печень и плохо перерабатывался сахар. Если он получил какие-то лекарства в достаточно больших дозах, они могли спровоцировать появление химических веществ, которые перечисляются в заключении, но в таком случае перед смертью он находился в диабетической коме.
— Кома. Ты хочешь сказать, что он мог принимать диабетические лекарства? Глюко-что-то?
— Глюкофаж, совершенно точно.
Я так долго молчал, что Лозано не выдержал:
— Ты все еще здесь?
— Да. Как ты думаешь, может человек принять кучу таких таблеток, чтобы совершить самоубийство?
