соседних регионов страны, отшлифовать механизмы согласования, контроля, компетенции, ответственности, отработать на практике прочие нужные для повседневной деятельности органов КГБ вещи.
А когда из Центра, то есть из Москвы, на места поступала заслуживающая внимания оперативная информация, касающаяся многочисленных режимных объектов региона, это становилось для местных чекистов хлебом насущным, да еще с маслом и икрой, на многие и многие годы. Подключались немалые силы и средства, задействовались все мыслимые и немыслимые возможности для успешного решения оперативной задачи. Как это было, например, во время проезда по территории СССР железнодорожного контейнера с автоматизированной техникой съема информации, о которой мною упоминалось ранее.
Я обещал рассказать читателю о том, как выявленный факт скрытного, конспиративного заброса письма в машину иностранного представителя в Москве стал поводом для начала очень длительной, многоходовой чекистской операции по противодействию утечке к спецслужбам противника строго секретных сведений. Этот случай произошел именно на Урале, кажется, в Свердловской области, и он касался военнослужащего – «инициативника» из числа офицерского состава одной из воинских частей центрального подчинения. Оперативные мероприятия по его разоблачению и поимке с поличным проводились совместно местными контрразведчиками и сотрудниками Третьего главка и привели к успешному результату.
Однако таких случаев в оперативной практике местных органов было сравнительно мало, и поэтому боевая практика контрразведчиков на местах была достаточно скудной, сводилась преимущественно к обеспечению режима секретности на обслуживаемых объектах. Спору нет – очень важных для обеспечения обороноспособности страны и поэтому привлекавших пристальный интерес вражеских спецслужб. Но ведь на предприятиях ВПК и без них проблем хватало…
К чему это приводило в повседневной жизни – хорошо видно на примере того же Свердловского областного управления. Народ метко подметил: «Когда собаке нечего делать, она…», словом, занимается известно чем.
В ноябре 1990 года в только-только созданной «Российской газете» публикуется нашумевшее в тот период письмо 64 сотрудников УКГБ СССР по Свердловской области. Оно стоит того, чтобы процитировать и оценить с позиций сегодняшнего дня некоторые наиболее смачные его куски.
Итак, «мы, сотрудники Управления КГБ СССР по Свердловской области в условиях, когда экономика, основанная на командно-административных принципах, находится на грани развала, углубляется политический кризис, растет социальная напряженность, недовольство существующими структурами власти, считаем своим долгом обратиться в Верховный Совет РСФСР, изложив свое понимание проблемы, связанной с деятельностью Комитета государственной безопасности СССР».
Прошу обратить внимание – работники органов КГБ адресуют свой политический манифест не «по команде», своему руководству в Москве, не «верховному главнокомандующему», коим в тот период был Президент СССР М. С. Горбачев, и даже не высшему законодательному органу власти страны – Верховному Совету СССР. Они обращаются непосредственно к Б. Н. Ельцину, причем уже после его известного политического демарша на последнем, XXVIII съезде КПСС. Что же тревожит уральских чекистов? Засилие на курируемой ими территории иностранных шпионов, лазутчиков и диверсантов? Отнюдь.
«Основываясь на знании обстановки и состоянии дел в УКГБ СССР по Свердловской области, мы заявляем, что органы КГБ СССР в настоящее время, с одной стороны, парализованы или действуют малоэффективно, с другой – продолжают оставаться потенциально опасными для проводимых в стране демократических преобразований.
Эти выводы обусловлены следующими факторами. В условиях складывающейся реальной многопартийности деятельность КГБ СССР по-прежнему строится, исходя из интересов КПСС, а вернее – ее партийно-бюрократических структур. Как в центре, так и на местах руководящие посты в органах занимают в основном представители старой номенклатуры, работавшие ранее в аппаратах КПСС, ВЛКСМ, которые готовы использовать любые методы для спасения отжившей политической надстройки и тем самым – своего положения… Многие руководители – бывшие партработники или ставленники последних – не способны или не желают осознать объективную необходимость глубоких преобразований в экономике». И т. д., и т. п., и пошло-поехало[166].
Вам этот публичный политический донос ничего не напоминает? Вас от этой неприкрытой демагогии и перехлестывающего через край карьеристского рвения никак не коробит? Вам не тошно читать эту агитку, когда еще три года назад те же сотрудники на упомянутом мною оперативном совещании рвали тельняшки на груди в стремлении показать, какие они выдающиеся мастера контрразведки?
Почему же тогда они ни единым словом не упоминают в своем послании, что «отжившая политическая надстройка» – это, если говорить не абстрактно, а применительно к конкретным персоналиям – тот же бывший первый секретарь обкома Б. Н. Ельцин; выдвиженец Свердловской парторганизации, секретарь ЦК КПСС и Председатель Правительства СССР Н. И. Рыжков; нынешний первый секретарь обкома и будущий руководитель Аппарата Президента Ельцина Ю. В. Петров; бывший второй секретарь обкома и нынешний заместитель Председателя Совета Министров РСФСР, будущий первый зампред Правительства России О. И. Лобов; бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, куратор деятельности органов КГБ секретарь обкома В. В. Андрианов, выступивший все на том же зональном совещании оперативного состава органов КГБ Урала и Западной Сибири с пламенной речью?
Эта нашумевшая история с коллективным письмом стала предметом подробного разбирательства на Коллегии КГБ СССР, куда были приглашены и некоторые подписанты обращения, при этом им дали возможность совершенно свободно и достаточно полно высказаться. Далее ковыряться в этой мусорной куче не хочу – противно. Мне поведение этой группы «перестроечных чекистов» сразу напоминает абсолютно недостойные, на мой взгляд, порой даже откровенно подлые и мерзостные поступки ряда моих бывших коллег в августовские дни 1991 года.
Не могу сказать какого-то особо худого слова в адрес тогдашнего главы КГБ РСФСР В. В. Иваненко, которого многие в «послепутчевые» дни прочили на место В. А. Крючкова. Он, по моим наблюдениям, в тот непростой период, по большому счету, своей офицерской честью не поступился, откровенно подлых поступков не совершил и выслуживаться перед выдвиженцем М. С. Горбачева В. В. Бакатиным отнюдь не поспешал. Но вот что тогда вытворял его первый заместитель В. А. Поделякин, равно как и заместитель Председателя КГБ СССР по кадрам В. А. Пономарев – мне до сих пор вспоминать больно и неприятно. Они оба, да еще один шустрик из Инспекторского управления КГБ СССР, буквально наперегонки бегали к Бакатину с заранее заготовленными проскрипционными списками, кого следует уволить из КГБ в первую очередь. Целых четыре варианта списков сварганили, тут тебе и «программа-минимум», и «программа-максимум»! При мне все это происходило. У Бакатина, к счастью или к несчастью, была дурная привычка выслушивать доклады подчиненных в присутствии третьих лиц, чего В. А. Крючков практически никогда себе не позволял, свято блюдя правила и требования конспирации…
Вот вам, однако, и лучшие партийные кадры, учившие нас, сиволапых рядовых чекистов, уму-разуму, партийной совести, доблести и чести… Да и Партком КГБ как фактически уже сформированная на тот момент новая структура КГБ – аналог ГлавПУР в Вооруженных Силах – повел себя в те тревожные дни далеко не самым достойным образом. В числе первых
