шест старая леди выпустила не по причине старческого склероза или глубокого тремора, а только лишь потому, что ее домашняя кошечка, пребывая в дурном расположении духа, оцарапала ее ногу когтями как раз, когда она боролась с фрамугой. А звали эту кошечку…
- Пай-Пай, - упавшим голосом произнес Уилл, - Я уже догадался. И разозлилась она потому, что старая леди в тот день не налила ей молока.
- Совершенно верное умозаключение. Вот и скажите, Уилл, можно ли после этого говорить, что предсказания китобоев недостоверны? Да, они были куда лаконичнее, чем оракулы от науки, но в конечном итоге они дали прогноз, который для нашего джентльмена оказался несопоставимо более важным, чем котировки ценных бумаг и норма осадков. Их ли беда в том, что он им не воспользовался?..
- В самом деле… - пробормотал Уилл и надолго замолчал.
Чем дальше они пробирались в Лонг-Джон, тем сильнее Лэйду чудилось, что они углубляются в дебри каменного леса, поросшие редкой ржавой порослью фонарных столбов и трубопроводов. Улицы, образовывавшие прежде безукоризненные прямоугольники, теряли направление, пересекая друг друга под самыми немыслимыми углами, точно корабли, чьи компасы в одно мгновенье вышли из строя. Все чаще на пути попадались не осевшие бетонные громады, а бесформенные подобия курганов, успевшие украситься сверху беспорядочными зарослями сорной травы и бурьяна. Кое-где еще попадались семафоры и вросшие в землю фонарные столбы, но выглядели они неуместно, точно части какого-то варварского культа, потерявшего за тысячелетия всех своих последователей.
Лэйд старался скрашивать дорогу беззаботной болтовней, но при этом не забывал внимательнейшим образом разглядывать окрестности. Может, Лонг-Джон и не значился в полицейских сводках Нового Бангора как самое опасное место острова, безоговорочно уступая этот сомнительный титул Его Величеству Скрэпси, прогулки по нему отличались от прогулок по Сент-Джеймскому парку[6], и это следовало постоянно держать в уме.
Никогда не знаешь, когда судьба, эта склочная старая карга, пошлет тебе навстречу банду головорезов, вознамерившихся отсидеться в руинах во время облавы «бобби»[7] или потерявшего человеческий облик рыбоеда, возомнившего себя плотоядной муреной или электрическим угрем.
Не следовало забывать и об угольщиках, которые, по слухам, тоже издавна облюбовали Лонг-Джон для своих нужд, обустроив в его ржавом чреве потайные логова. Впрочем, угольщиков как раз Лэйду встречать не приходилось – то ли слухи бессовестно врали, то ли эти несчастные, обреченные при жизни заживо тлеть, точно ведьмы на костре, закапывались так глубоко, что отыскать их убежища бессильна была даже всемогущая Канцелярия.
Поговаривали еще и о том, что когда-то одному человеку удалось обнаружить логово угольщиков. Это был полковник Уизерс собственной персоной. Охваченный гневом, он сошел в их тайное подземелье, точно в обычный подвал, поднял руку – и все угольщики в единый миг вспыхнули ослепительным пламенем, истаяв в щепотки золы. Впрочем, от этой истории так отчетливо разило выдумкой, что Лэйд давно записал ее в число городских мифов – из тех, которые в изобилии кружили вокруг полковника подобно стае рыб-лоцманов вокруг акулы.
Опасения были напрасны – сколько бы Лэйд ни вглядывался в темнеющие проемы и заваленные грудами щебня переулки, ни разу ему не удалось разглядеть в горячем воздухе Лонг-Джона, пропитанном запахами горячей ржавчины и масла, даже намека на антрацитовую дымку, обыкновенно сопровождавшую угольщиков. У тех явно были более предпочтительные планы на этот день. Гораздо больше Лэйда удивляло то, что им на всем протяжении пути пока не попался ни один китобой.
Обычно сложно было пройти хотя бы четверть мили, не наткнувшись на фигуру в рванине, которая бессмысленно изучает рассыпанные на мостовой осколки стекла, находя в их беспорядочной россыпи сложный сакральный узор самого мироздания, или, обнажив желтую от грязи плоть, сосредоточенно протыкает ее очередным, выточенным из консервной банки, шипом, похожим на крошечный гарпун…
Лэйд поймал себя на мысли о том, что попадись им навстречу Капитан Ахав, он не был бы раздосадован этой встречей, даже напротив. За последние два дня у него накопились вопросы – достаточно бессмысленные и странные, чтобы задать их китобою.
Почему Уилл имеет такое значение для Канцелярии и острова?
Почему Он выделяет его из прочих?
Почему когти Пульче не отправили его на тот свет?
Что случится, если в субботу вечером «Мемфида» отплывет от Нового Бангора без Уилла на борту? И как это отразится на здоровье и благополучии мистера Лэйда Лайвстоуна, уважаемого торговца бакалеей из Хукахука?
Капитан Ахав как сквозь землю провалился. Должно быть, предпочел провести этот благоприятный для прогнозов утренний час где-нибудь в Миддлдэке, пугая домохозяек и детвору – за важными подсчетами числа досок в заборе и количества трещин на мостовой.
- Удивительно, - пробормотал Лэйд, приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы заслонить глаза от солнца, - Ладно, допустим Капитана в этот час унесло какими-то ветрами с привычного места, его шхуна никогда не была оборудована якорями, однако хотел бы я знать, куда запропастились все его коллеги?
- Хотите сказать, обычно их больше?
- Хочу сказать, невозможно сделать по Лонг-Джону хотя бы сотню шагов так, чтобы не наткнуться на китобоя, а то и парочку. Мы же с вами преодолели по меньшей мере половину – и так и не встретили ни одной живой души. Словно они все… испарились. Удивительно, впервые вижу такое за двадцать пять лет. Никого!
Вот тебе еще один вопрос, Бумажный Тигр, будто тебе мало дребезжания прочих. Почему китобои внезапно отчалили от родных им берегов? Что это – умысел, совпадение или нераскрытая закономерность? Может, прознав про то, что «Мемфида» готовится отчалить от Нового Бангора, имея целью вернуться в настоящий мир, все неистовые почитатели Левиафана уже сгрудились в ее трюме?.. Нелепая, конечно, картина, но Лэйд мысленно вообразил ее в деталях, чтобы вернуть доброе расположение духа, даже представил, как Капитан Ахав спорит со стюардом, отстаивая свое право путешествовать в каюте первого класса.
- Удивительно меланхоличное место, - пробормотал Уилл, пытаясь проследить взглядом истертые железнодорожные колеи, проложенные вдоль улицы, давно вросшие в камень и похожие на змеящиеся в теле острова медные вены, - Как по мне, Лонг-Джон куда больше Миддлдэка был бы достоин именоваться Лимбом. Неудивительно, что ни один из Девяти не считает необходимым ему покровительствовать.
- Как это не считает? – удивился Лэйд, - Впрочем, я часто забываю, что по меркам кроссарианцев вы пока не годитесь даже в неофиты. Всякий почитатель Девяти Неведомых знает, что территория Лонг-Джона, может, и не похожа на цветущие луга Аркадии[8], находится под
