Когда французский король Филипп II Август, отличавшийся обычно трезвостью в оценках той или иной политической ситуации, узнал, что крестоносцы имели возможность получить «королевство за город» и сами лишили себя такой возможности, он не мог удержаться от того, чтобы не назвать их «глупцами и простофилями».
Действительно, неуступчивость Пелагия сыграла роковую роль в дальнейших событиях. Видимо, именно это обстоятельство побуждает современного католического исследователя Дж. Поуэлла (Сиракузский университет, США) выискивать аргументы, которые оправдали бы деяния папского легата во время Пятого крестового похода. Все рассуждения американского историка (для их обоснования он привлек свежие источники – неопубликованную официальную переписку папы Гонория III, хранящуюся в венецианских архивах) сводятся к тому, что Пелагий вовсе не являлся, с точки зрения папы, военачальником крестоносцев: он действовал лишь как их духовный пастырь, стараясь примирить враждующие партии и пр. Верховным же главнокомандующим Гонорий III с самого начала, мол, намечал Фридриха II Гогенштауфена, и только бесконечные оттяжки, к которым тот прибегал, чтобы уклониться от выполнения крестоносного обета, создали такую ситуацию, когда крестоносцы оказались без достойного предводителя, а потому и потерпели поражение.
Смысл исследования, предпринятого Поуэллом, таким образом, в запоздалом оправдании жесткой политики апостольского престола в Крестовом походе. Слабость приводимой ученым аргументации очевидна: хотя Фридрих II действительно – и не без основания – избегал участия в крестоносной авантюре, не сулившей ему ни территориальных приобретений, ни надлежащего решения тех вопросов, которые в первую очередь интересовали этого государя (будущее сицилийской короны и др.), но на практике-то все же не кто иной, как Пелагий определял линию главарей крестоносцев в Египте.
Кстати сказать, другие американские авторы, например Дж. П. Доновен, усердно восхваляют папского легата именно за его активное участие в событиях. Бо́льшую объективность в этом смысле проявляют западногерманский исследователь Г.Э. Майер и профессор Оксфордского университета Т. Ван Клеве, возлагающие ответственность за исход египетской войны на кардинала Пелагия.
Этот взгляд вполне соответствует точке зрения современников. Вскоре после завершения Пятого Крестового похода французский поэт Юон де Сан-Кантен в своей «Жалобе Иерусалима на Римскую курию» писал: «Рим, Иерусалим стонет от владеющей тобой алчности, стонут также Акра и Дамиетта – это из-за тебя положение таково, что в этой стране не служат больше Господу и его святым; Дамиетта по-прежнему остается у наших врагов, а христиане погублены, и, я знаю, по той причине, что они предали короля Жана, в ком живут благородство и доблесть». Другой современник событий, поэт Гийом Клирик, решительно порицал притязания легата на военное командование: «Да, когда духовенство берет на себя миссию командовать рыцарями, это противозаконно, ибо обязанность священников – читать Писание и псалмы, предоставив поле битвы рыцарям».
В середине июля 1221 г. крестоносцы перешли в наступление на Мансуру. Король Жан Бриеннский попробовал еще раз убедить Пелагия в рискованности его действий: нужно пересмотреть принятое решение о наступлении. Но было уже поздно. Масса жаждавших добычи крестоносцев неудержимо рвалась вперед. Перед ее взорами маячил «Вавилон» – Каир. Как замечает мусульманский историк того времени, написавший «Историю патриархов Александрийских», «если бы король Жан не согласился продолжать наступление, франки убили бы его». В свою очередь, католический хронист Оливер Схоластик считает, что «советы здравого смысла были чужды нашим предводителям».
Наступление продолжалось. Как раз в это время начался бурный разлив Нила. Лагерь крестоносцев затопило. Мусульмане, заранее подготовившиеся к встрече водной стихии, отрезали им путь к отступлению. Воинство папского легата быстро пало духом и пустилось в беспорядочное бегство, однако египетские войска со всех сторон теснили врага, осыпая его днем и ночью градом стрел. Против рыцарей соединились под Мансурой силы султана аль-Камиля и его прибывших из Сирии братьев – аль-Ашрафа, правителя Великой Армении, и аль-Муаззама Дамасского. Одной конницы у мусульман было 40 тыс.
Крестоносцы запросили мира. Вопреки сопротивлению своих братьев – они не хотели пойти на мир, не подвергнув сперва противника полному разгрому, – аль-Камиль, понимавший, что надвигается новая серьезная угроза – монгольское нашествие, охотно согласился с переданными ему мирными предложениями. Мир сроком на восемь лет был подписан 30 августа 1221 г.: завоеватели должны убраться из Дамиетты. Со вздохом облегчения они исполнили это требование в начале сентября 1221 г.
Дамиетта была утрачена. Крестоносное войско очистило Египет. Пятый крестовый поход потерпел полнейшую неудачу, а с нею рассеялись и всякие надежды на возвращение Святой земли. Как писал арабский историк Ибн аль-Асир, Бог не только сохранил мусульманам Дамиетту, но и оставил в их владении сирийские города. Поход обошелся Западу недешево, и крах этого предприятия нанес еще один удар престижу папства.
Менее чем через десяток лет после этого был организован Шестой крестовый поход (1228–1229). Его возглавил германский император Фридрих II Гогенштауфен, который, женившись летом 1225 г. на дочери короля Иерусалимского Жана де Бриенна, выступил с притязаниями на трон давно уже не существовавшего в Палестине королевства. Фридрих II задумал реализовать свои намерения, не вынимая меча из ножен. Он воспользовался междоусобной войной Египта с Дамаском и вступил в переговоры с султаном аль-Камилем (1218–1238). Это вызвало гнев Рима: как раз тогда, в середине 20-х годов XIII в., с новой силой разгорелась борьба папства с Империей за главенство в феодальном мире. Гонорий III, и до того с неудовольствием, но все же сквозь пальцы смотревший на многократные, повторявшиеся чуть ли не из года в год оттяжки с выполнением Фридрихом II крестоносного обета, на этот раз расценил поведение Гогенштауфена со всей суровостью. Престарелый папа, продолжая переговоры с Фридрихом II о Крестовом походе (они велись в Сан-Джермано через посредство кардинала Гуголино Остийского, ставшего впоследствии папой Григорием IX), обвинил императора в пренебрежении «Божьим делом». Гонорий III даже пригрозил императору отлучением и наложением штрафа в 100 тыс. унций золота, если поход, наконец, не будет предпринят; начало его было отнесено к августу 1227 г.
По повелению Фридриха II в гаванях Сицилии и Италии приступили к постройке кораблей. Возобновленная Римом проповедь священной войны повсюду встречала довольно равнодушное отношение. Фридрих II, если бы даже и хотел, не смог собрать к назначенному времени достаточно людей для «заморской экспедиции». Между тем за пять месяцев до истечения назначенного срока Гонорий III умер.
К лету 1227 г. несколько десятков тысяч человек, набранных главным образом в Германии, а отчасти во Франции, Англии и Италии, сошлись в лагере возле Бриндизи, и некоторые уже отплыли на Сицилию. Но тут в крестоносном воинстве, испытывавшем нехватку продовольствия и страдавшем от сильной жары, начались повальные болезни. Заболел и сам Фридрих II. Поход опять был отложен.
Новый папа, 80-летний Григорий
