будущему без расовой дискриминации{647}.
Но было бы ошибкой заканчивать наш рассказ на этом. Конец холодной войны не был концом истории, интенсивная глобализация в 1990-е гг. не сделала мир более гармоничным, а проект «Геном человека» не положил конец расизму. Как мы сейчас понимаем, глобализация – и в науке, и в обществе в целом – на деле лишь привела к еще большей раздробленности, разделив людей гораздо сильнее, чем прежде, и усугубив существующее неравенство. Обещанная персонализированная медицина оказалась гораздо более труднодостижимой мечтой, чем предполагалось, а идея редактирования генов породила острые споры по поводу этичности такого вмешательства.
Все это отражалось на том, как развивалась генетика в первые десятилетия XXI в. Почти сразу же после завершения проекта «Геном человека» ученые и политические лидеры поставили под сомнение идею, что один эталонный образец генома способен отразить все человечество. Стоит отметить, что почти весь секвенированный в проекте генетический материал был получен от единственного донора мужского пола, почти наверняка белого, жителя Буффало (штат Нью-Йорк). В результате многие страны запустили собственные национальные геномные проекты: первым в 2000 г. был запущен иранский проект «Геном человека»; в 2003 г. – Индийский консорциум по исследованию вариаций генома; в 2010 г. – «Турецкий геномный проект»; в 2015 г. – проект «Российские геномы»; в 2017 г. – инициатива «Геном ханьских китайцев». Все эти проекты способствуют продвижению этнического национализма, вновь рассматривающего нации через призму рас. Это особенно очевидно в случае китайского проекта, который сосредоточен только на ханьском большинстве и игнорирует значительное этническое и генетическое разнообразие остального населения Китая. Несмотря на официальное завершение холодной войны, в начале XXI в. генетика по-прежнему осталась таким же важным инструментом государственного строительства, как и в середине прошлого века{648}.
Одновременно с этим политические лидеры стали делать своей мишенью этнические меньшинства и обвинять их во всевозможных социальных и политических проблемах. Так, в проекте «Российские геномы» проводится четкое разделение между так называемыми этническими русскими группами и этническими нерусскими группами. Последние включают ряд этнических меньшинств, которых правительство считает угрозой для национальной безопасности, – например, чеченцев, в 1990-х гг. воевавших за свою независимость. Правительство США использует генетическое тестирование целевых этнических меньшинств для аналогичных целей. В начале 2020 г. Министерство национальной безопасности США начало собирать образцы ДНК у иммигрантов, пересекающих американо-мексиканскую границу, и передавать их в федеральную базу данных преступников. Использование генетики как инструмента государственного надзора ширится и в Китае. В 2016 г. китайское правительство начало собирать образцы ДНК у уйгуров – этнического меньшинства, исповедующего ислам. Это стало частью усилий по подчинению уйгурского населения, кульминацией которых стало насильственное перемещение более 1 млн уйгуров в «лагеря перевоспитания» в Синьцзяне на северо-западе Китая. Сегодня будущее с «единым человечеством», обещанным современными генетиками, кажется как никогда далеким{649}.
Эпилог
Будущее науки
Утром 28 января 2020 г. Чарльз Либер, руководитель отделения химии и химической биологии Гарвардского университета, был арестован специальными агентами Федерального бюро расследований. Либер, специалист по нанонауке с мировым именем, был обвинен в «помощи КНР». ФБР утверждало, что Либер был связан «контрактными отношениями» с китайской государственной программой «Тысяча талантов», созданной в 2008 г. с целью «привлекать находящихся за рубежом китайских специалистов и иностранных экспертов для передачи Китаю своих знаний и опыта, а также вознаграждать частных лиц за разглашение проприетарной информации». По данным ФБР, в 2011 г. Либер заключил контракт с Уханьским технологическим университетом и ежемесячно получал вознаграждение в размере $50 000. При этом Либер «неоднократно лгал о своем участии в программе "Тысяча талантов"», что ФБР рассматривало по меньшей мере как мошенничество. На момент написания этой книги судебное разбирательство продолжается[12]. Либер отрицает все обвинения, но, если его вина будет доказана, ему грозит до пяти лет лишения свободы и штраф до $250 000{650}.
В тот же день ФБР предъявило аналогичные обвинения двум гражданам Китая. Е Янцин, научная сотрудница отделения физики, химии и биомедицинской инженерии Бостонского университета, была обвинена в том, что «действовала в качестве агента иностранного правительства». Перехватывая ее сообщения в WeChat, ФБР пришло к выводу, что Е Янцин «выполняла многочисленные задания офицеров НОАК [Народно-освободительной армии Китая], которые касались проведения определенных исследований, оценки веб-сайтов ВС США и отправки документов и информации о США в Китай». Еще более драматична история Чжэна Цзаосона, исследователя из учебной больницы Гарвардской медицинской школы в Бостоне, которого обвинили в «попытке контрабанды в Китай 21 пробирки с биологическими образцами». Чжэн был задержан в декабре 2019 г. в аэропорту Бостона таможенной службой, которая «обнаружила пробирки, спрятанные в носке в одной из сумок Чжэна» и немедленно передала его ФБР для допроса{651}.
Оглашая обвинения, специальный агент ФБР Джозеф Бонаволонта четко обозначил геополитическую мотивацию, стоящую за расследованиями его ведомства. «Ни одна страна не представляет более значительной, более серьезной и долгосрочной угрозы для нашей национальной безопасности и экономического процветания, чем Китай, – заявил Бонаволонта журналистам. – Проще говоря, цель Китая – заменить Соединенные Штаты в роли ведущей мировой державы, и он готов пойти на нарушения закона, чтобы этого добиться». Эти расследования были частью начатой ФБР в 2018 г. масштабной кампании по искоренению китайского шпионажа в американских научных учреждениях. За последние годы ведомство арестовало немало китайских ученых и американских ученых китайского происхождения, обвинив их в нераскрытии финансовых или организационных связей с Китаем. В свете этого американские университеты начали разрывать связи с китайскими технологическими компаниями, такими как Huawei, которые также стали рассматриваться как угроза национальной безопасности. В декабре 2018 г. по запросу США в Канаде была задержана Мэн Ваньчжоу, финансовый директор Huawei и дочь основателя компании{652}. Мэн обвинили в промышленном шпионаже и ряде других преступлений, что она отрицает. Если ее вина будет признана американским судом, ей грозит до 10 лет тюрьмы[13].
В этой книге я постоянно пытался доказать, что лучший способ понять историю современной науки – это взглянуть на нее через призму ключевых этапов мировой истории. Мы начали наш исторический обзор с колонизации Америки в XV в., за которой последовала эпоха развития торговых и религиозных связей в Азии и Африке в XVI–XVII вв. Затем мы рассмотрели период экспансии европейских империй и трансатлантической работорговли в XVIII в., после чего перенеслись в эпоху капитализма, национализма и промышленных войн XIX в. И, наконец, мы погрузились в мир идеологического противостояния, антиколониальной борьбы и социалистических революций XX в. Каждый из этих четырех периодов фундаментальных исторических изменений по-своему влиял на развитие современной науки; каждый из них неизбежно соединял разные народы и научные культуры глобальными связями – иногда против их воли и даже насильно.
Сегодня мы переживаем очередной ключевой этап мировой истории. Ученые всего мира оказались в гуще геополитической конфронтации, в которую мир вступил в конце первого десятилетия XXI в. В центре этой «новой холодной войны» – борьба за экономическое, политическое и военное превосходство между Китаем и США. Финансовый кризис 2007–2008 гг. привел к резкому сокращению экономического разрыва между этими двумя державами, а в 2010 г. Китай обогнал Японию, став второй по величине экономикой в мире. Чтобы обеспечить продолжение своего экономического роста, а также доступ к природным ресурсам и энергии, в начале 2010-х гг. Китай начал активную международную экспансию. Кульминацией этих усилий стал старт в 2013 г. инициативы «Один пояс – один путь»: это крупнейший международный проект по развитию экономического сотрудничества и инфраструктуры (предусматривающего, в частности, строительство множества объектов, от новых портов в Шри-Ланке до железных дорог в Казахстане) на огромной части мирового пространства. Следовательно, в то время как многие аналитики сосредоточены только на США и Китае, нужно признать, что в действительности «новая холодная война» – как во многом и первая холодная война ХХ в. – носит глобальный характер. То, что происходит сегодня в Латинской Америке, Африке, Южной Азии и на Ближнем Востоке, имеет огромное значение как для политического будущего нашей планеты, так и для будущего науки{653}.
Следует понимать, что сегодняшний мир науки определяется
