занося над ним меч. Тот элегантно взмахнул руками, выпустив несколько оранжевых стрел, выбивших оружие из рук парня. Клинки упали на землю, нити, что придавали энергии форму, расплелись и растворились. Розовая молния ударила следом, но отец успел выставить щит, отразив её.
— Наивно. Глупо и наивно. На колени! — архидемон начал подниматься на ноги.
Отец и сын атаковали одновременно, сплетая из изумрудных и малахитовых нитей десятки стрел, но почти всех их остановило ультрамариновое облако, заставив застыть в воздухе и рассыпаться. Одна тем не менее достигла цели, оставив на щеке Антгрейва глубокий порез.
«Если его можно ранить, значит, можно и убить!»
Новая порция боевых плетений полетела в Разрушителя. Стрелы, копья, меняющие траекторию искры, падающие с небес кинжалы. Петер и Дамиан применяли весь возможный арсенал, с которым уже успели неплохо попрактиковаться во время попыток сдержать демонов. С другой стороны ставшей полем боя воронки сверкали заклинания всех вообразимых цветов, оттенков и их сочетаний, по большей части защитных.
Антгрейв не спешил переходить в атаку, будто изучал своих соперников, проверял пределы их возможностей. Обороняться у него получалось неплохо. К списку его повреждений добавилось всего три новых пореза: два на правом плече и один на бедре. Но едва в шквале плетений Хорсов возникла небольшая заминка, как архидемон высоко подпрыгнул, окутанный сиянием цвета фуксии, сделал в прыжке полный оборот, и с шумом приземлился.
В отца и сына ударила волна, сбившая их с ног и отбросившая на несколько метров назад. Петер застонал, держась за лодыжку, но смог подняться. Сильно хромая, он сделал несколько шагов назад. Дамиан тут же выставил из изумрудных нитей стену, и едва успел, так как в неё тут же попал бежевый шар, рассыпавшись на несколько мелких. Бывший командор Ордена Вечности интуитивно накрыл их плотной малахитовой сетью, после чего надавил на остатки заклинания архидемона, погружая всю энергию в землю. Через несколько мгновений участок в том месте почернел, и оттуда полезли странные растения. Дамиан сжёг их нагретыми с помощью трения друг о друга нитями. В руках Антгрейва уже светились длинные волочащиеся по земле золотистые плети.
Хорсы сменили тактику. Теперь кто-то из них концентрировался исключительно на защите, парировании и отражении вражеских плетений, другой был сосредоточен на атаке. Через какое-то время они менялись. Ещё несколько царапин теперь украшали обнажённый торс древнего колдуна, но Дамиан чувствовал, что тот всё ещё не сражается в полную силу.
«Не способен? Чего-то ждёт? Играет с нами? Быть может, дело в осколках, рядом с которыми он продолжает стоять… Что, если они усилят его, но для этого нужно время?»
Как бы то ни было, через несколько раундов чередований Дамиана и Петера Антгрейв перешёл в нападение. И то, как он использовал магию, вселяло лишь чувство обречённости. Ни элливейро, ни ороконеру, ни ткачи народа людей не могли ничего подобного. Земля плавилась под ногами, воздушный конденсат начинал замерзать прямо на вдохе, то тут, то там вспыхивали костры, усложняя путь к отступлению. И всё это вкупе с искрами и иглами всех цветов радуги. В какой-то момент Хорсы полностью ушли в оборону. Редкие стрелы вырывались из-под их щитов, ещё реже летя хотя бы в сторону Разрушителя, который ко всему прочему начал быстрее двигаться. Его могущество росло на глазах.
При этом внешне архидемон вовсе не выглядел опасным. Будто это был простой человек. Никакого сравнения с деформированными созданиями Катаклизма или изменённым Эдрианом Гуором. Такой же человек, как и те, что пытались противостоять ему. Но Дамиан понимал, насколько обманчива была эта внешность. Все те сражения, которые он успел вспомнить, казались простыми и незначительными. Сердце бешено заколотилось в груди. Парень боялся даже представить, что будет, когда враг достигнет своего пика. Отец, видимо, думал о том же. В момент, когда с рук Антгрейва сорвалось очередное заклинание, успешно нивелированное созданной заранее ловушкой, а новое ещё не было завершено, Петер трансформировал выставленный щит в нечто, напоминавшее таран, однако не успел им воспользоваться. Его собственное колдовство вдруг обратилось против него самого, ударив прямо в грудь.
Хорс-старший рухнул как подкошенный. Архидемон скрестил руки и с хищной улыбкой посмотрел на Дамиана, но это секундное упивание собственным могуществом оказалось ошибочным. Тот самый таран, ударивший Петера, вновь сменил направление, врезался в Разрушителя, опрокидывая его на спину, тут же рассыпался на десятки ветвей и приковал врага к земле. Хорс-младший метнул вдогонку несколько изумрудных стрел, но все они угодили в возникший на пути пурпурный купол. Парень выругался и бросился к отцу.
Петер отхаркнул кровью. Его лицо было бледным как мел. Мужчина посмотрел на сына и выдавил полуулыбку.
— Он скоро придёт в себя и освободится. А я всё равно уже долго не протяну. Сынок, ты знаешь, что нужно делать.
— Откуда мне знать?! Мы испробовали всё, что могли… — ответил Дамиан.
— Не совсем. Я разговаривал с солдатом, выжившим после операции на окраине Востренга. Я знаю, что ты сделал, и знаю, что другого выхода не было. Как и сейчас. Ты должен забрать остатки моих сил, пока я ещё жив, и надрать засранцу задницу.
— Ты просишь, чтобы я убил тебя?!
— Я прошу, чтобы моя смерть не стала напрасной. Чтобы ни одна смерть тех, кто погиб из-за всего этого дерьма, не стала напрасной. А те, кто выжил, смогли увидеть ещё одно утро. Чтобы ты смог обнять мать и брата.
— В прошлый раз я делал это не сам. Мне помогли. Разрушитель всё сделал за меня!
— А ещё он не зря выбрал тебя в качестве исполнителя ритуала. Катаклизм наделил тебя уникальными инстинктивными силами. У тебя получится воспроизвести плетение без чьей-либо помощи. Подобный дар проявился лишь у одного процента от всех, с кем мы работали в Ордене. Но ни у кого при этом не было той силы, что есть у тебя. Приступай скорее. Иначе с этим исчадием бездны не справиться, и ты это тоже понимаешь. Но должен ещё и принять. Давай. Смелее.
— Папа… Я не могу…
— Ты можешь всё. Ведь кто тебя воспитывал, в конце концов! Жаль, что нам так и не удалось нормально поговорить. Быть может, в следующей жизни. Сынок. Родной мой. Тварь вот-вот пробьётся сквозь барьер. Времени больше нет, сделай то, что нужно. Я попрошу тебя только об одном.
— Что угодно!
— Никогда и ни при каких условиях не говори матери об этом. Я слишком сильно люблю Марчианну, и она не заслуживает знать подробностей. Это сведёт её с ума. Пообещай, — Петер снова закашлялся. Жизнь стремительно покидала
