отправишь? — Сафие видит, что я опустила руки. Забывает обо всем и несется ко мне.
Упирается локтями в диван и падает на него животом. Заглядывает в мобильный.
Я смотрю на нее мельком, а потом снова в переписку с ее отцом.
Сердце ускорилось.
Он уехал ранним утром. В последние дни так каждый день. Много работы.
Я не смогла попросить, чтобы приезжал пораньше, признаться, что мы с Сафие ужасно скучаем. Хотя и знаю, что он хотел бы что-то такое услышать. А вот клянчить не стал бы.
Теперь же я использую нашу дочь, чтобы завязать диалог.
— Да, балам[12]. Отправляю.
Сафие следит за тем, как грузится видео, а потом снова отталкивается от дивана. Ее музыка зовет.
А меня — загоревшийся зеленым активный статус пользователя.
Айдар открывает сообщение сразу же после доставки. Смотрит все три минуты. А я печатаю пока:
«Репетирует перед послезавтра. Ты сможешь быть?»
Видео вызывает у отца Сафие дикий восторг. Под него летят разом все возможные реакции. Сердце. Огонь. Еще одно — горящее. Подозреваю, он их вообще использует впервые. Просто, чтобы показать, насколько правильно я поступила.
Хочу я того или нет, но это отзывается трепетом в груди. Меня дико тянет к нормальности.
«Она охуенная у нас»
«Обожаю»
Из Айдара фонтаном выстреливает восторг. Несдержанный и может чуточку грубый, но я улыбаюсь.
Знаю, что обожаешь. Чувствую это.
Хочу извиниться за свои слова про недоверие как к отцу, но что-то тормозит.
Отмечаю оба его сообщения сердечками. А он пока печатает:
«Во сколько послезавтра? Я забыл»
Признание не злит. Я прекрасно понимаю, что Айдар Салманов — очень занятой человек. И к свалившейся снегом на голову беспомощной жене в комплекте с требующей заботы и внимания малолетней дочери он был не готов.
Тем не менее, справился на двенадцать по двенадцатибалльной.
«В одиннадцать»
И добавляю:
«Это не обязательно. Если сможешь. Если нет — я запишу»
Даю ему возможность слиться, не чувствуя при этом вины, но ему мои подачки не нужны:
«Подстроюсь»
«И спасибо, Айлин»
Улыбаюсь вяло, вместо ответа — шлю еще одно сердечко.
С выдохом опускаю мобильный на колени. Сафие продолжает выплясывать, а я вдруг чувствую себя эмоционально выпотрошенной. Смотрю на нее, и осознаю, что сердце кровью обливается из-за нас с Айдаром.
Я вытолкнула себя из абсолютной апатии. Вернулась к ребенку. За его счет почувствовала вкус жизни. А что в ответ дала? Пью его. Выматываю. Эгоистка…
Музыка вдруг начинает противно резать слух. Старый ворчливый еж ворочается в груди. Пытаюсь справиться с сопротивлением. Вернуться в диалог и написать что-то теплое. Личное.
Для него. От меня.
Но не успеваю. Телефон оживает звонком. На экране слишком официальное, как для разнообразия вызываемых им чувств, «Айдар».
Спускаю ноги с дивана.
На требовательное дочкино:
— Анне! — Мажу по ней взглядом, улыбаюсь и объясняю:
— Баба твой звонит. Отвечу и вернусь.
— Хорошо.
В сторону спальни зачем-то крадусь на цыпочках. Зачем-то щелкаю замком. Зачем-то отхожу подальше.
Как будто говорить с ним — стыдно. Как будто любить его — стыдно.
Сердце в горле. Я жму на зеленый телефон.
— Алло, — мой голос слегка срывается. Я прокашливаюсь.
— Привет, — у Айдара с этим никаких проблем. Он звучит ровно и спокойно. Чуть тише, чем я ожидала.
Повисает пауза. Ток крови ускоряется. Как бы я ни отрицала, его любовь меня питает. Я хочу ее получать.
— Ты на работе? — Спросив, чувствую себя глупо. Краснею. Хорошо, что это видит только зеркало.
Конечно, он на работе. Где же еще? Только ты ни черта не знаешь, как он работает. Где его офис. И вообще в офисе он сидит или на бесконечных встречах.
— Да. В переговорке был. Вышел.
Эти слова почему-то усиливают мое волнения. Хотя разве же это не просто нормально? Ради дочки выйти. Ради… Меня?
— Поужинаешь со мной, Ай? — Просьба Айдара провоцирует бурю. Протест я глотаю. Легкомысленное согласие сдерживаю. Не контролируя себя, зачем-то глажу комод.
— Ирина сегодня выходная.
Малодушно увиливаю. Понятно, что при желании проблему можно решить. А можно возвести в ранг непреодолимых преград, что я и делаю.
Айдар молчит. Я чувствую свою вину. Сглаживаю:
— Можем послезавтра. Втроем. После утренника.
Слышу тихую усмешку. Кусаю губы.
Я очень искренне отдаюсь ему в постели, но в общении веду себя еще более скованно, чем в самом-самом начале, когда он был моим благодетелем, а я — наивной двадцатилетней девочкой.
— Втроем можем… — Он отзеркаливает мои же слова, задумчивым тоном обнажая грустный контекст. Прокашливается. — Я хотел вдвоем, Айлин. У меня еще несколько встреч. Вечером друг просил пересечься. Подумай пару часов, пожалуйста. Выйдем. Проветримся. С Ириной я договорюсь. Друга перенесу. Попробуем…
Чувствую себя птицей в клетке. Крылья перебиты еще со времен, когда я пыталась разогнуть прутья. А теперь дверца вроде бы открыта, а я сжимаю когтями перекладину. Боюсь.
— Друг обидится… — Увиливаю еще раз. Тихо.
Айдар снова усмехается.
— Как обидится, так и простит. Поймет, в конце концов.
Он так добивается моего согласия, что меня даже немного тошнит от волнения. Я хочу. Но не могу себе позволить. Пока.
— Пригласи его к нам. К себе. — Поправляюсь. — У него есть семья?
— Нет. Семьи нет. Зачем ему к нам?
— Сафие будет рада, если ты приедешь раньше. А я… Стол накрою. К которому часу?
Мое встречное предложение явно удивляет Айдара. Он взвешивает. Я чувствую себя глупо. С чего решила, что он хочет видеть друга дома? Я же даже не знаю, кто это. Насколько близкий…
— К восьми.
Выдыхаю. Улыбаюсь. Пальцы тут же начинает покалывать. Под ногами — знакомая тропка. Накрыть стол. Принять гостей. Это я умею.
— Что-то конкретное приготовить? — Игнорирую тот факт, что вроде бы завязала с подстраиванием под людей, и тут же провалилась.
— На твое усмотрение.
Киваю, хотя Айдар этого и не видит. В разговоре снова заминка. Я мысленно составляю список для экспресс-доставки. Айдар… Страшно узнать, о чем думает. Как оценивает мое рвение. А вдруг совсем не уместно?
— А замуж пойдешь за меня?
— Айдар… — Ставшее привычным предложение все равно волнует. Бежит по коже мурашками. Я мотаю головой. Губы улыбаются. И у него улыбаются.
— Ночью «да» скажешь? Хорошо. Договорились.
Упрямо фыркаю. Он — смеется. Дожмет ведь, Аллах. Раньше времени дожмет. Страшно. Но и неизбежно тоже.
— Хочу тебя, — тон Айдара меняется. Звучит требовательно. Немного хрипло. Проникает под кожу. Выстреливает желанием. — Давай еще одну сделаем. Охуенные ж дети у нас получаются… — Просит. Уговаривает…
— Иди работай. — «Приказываю» на крымскотатарском и скидываю. А сама приваливаюсь спиной
