Брент перевернул пластину Ключа и прижал пальцы к овалам. Его подбросило в кресле мощнейшим электрическим ударом, словно разбудившим в его черепной коробке клубок ядовитых змей. Потемнело в глазах, но только на мгновение, а потом зрение возвратилось и обрело небывалую ясность и остроту. Страшная головная боль будто высасывала мозг Брента.
В иллюминаторах полыхало оранжевое пламя. Выглядело это так, как если бы от искры короткого замыкания воспламенилась насыщенная летучими парами воздушно-топливная смесь. Но произойди такое на самом деле, самолет немедленно взорвался бы, как подожженный водородный аэростат. Нет, это было холодное пламя энергетических завихрений.
Внутри пассажирского салона повис фиолетовый туман, в котором метались тысячи крохотных молний. Что-то тупо ударило в фюзеляж спереди и снизу.
В пилотской кабине тумана не было. Летчики видели пламя снаружи – перед носом «боинга» образовалась огненная подушка. Скорость скачком упала, и тут же самолет плюхнулся на полосу и помчался вдоль длинного ряда пожарных и медицинских машин.
Выключив двигатели, Макинтайр врубил аварийные пневматические тормоза. Покрышки шасси с левой стороны лопнули. Самолет накренился, притормаживая, но все еще несся слишком быстро. Командир дал двигателям полный реверс. Всего в трех метрах от края полосы «боинг» замер неподвижно, и оранжевое пламя исчезло.
– Сели, – выдохнул Макинтайр. – Поздравляю вас, джентльмены. Черт меня возьми, если я понимаю как, но мы сели.
Развеять недоумение командира мог пассажир, летевший по документам Джона Аллена, но он молчал и смотрел в иллюминатор, сжимая в руке Ключ. Фиолетовый туман в салоне пропал так же внезапно, как и появился. Счастливые пассажиры орали здравицы экипажу. «Вот я и дома, – подумал Стивен Брент, которого с этой минуты уместно было именовать Игорем Борисовичем Дубровиным. – В Шереметьево-два, а не в Фоксхоле». Еще раз он рассеянно подумал о том, что у Ключа (или подконтрольных ему сил), вероятно, не хватило мощности, чтобы перебросить в Фоксхол гигантский «боинг», если такое вообще возможно вдали от Двери, но пробужденная энергия поглотила инерцию самолета. Так это было или нет, катастрофы не произошло… А на вопросы, связанные с Ключом, ответят другие люди.
Головная боль отпустила Дубровина. Он захлопнул футляр и уложил его во внутренний карман плаща. Вот теперь пришла пора побеспокоиться и о том, ждут ли его в Москве…
8
Около четырех часов утра Кремнев и Богушевская сидели в машине с потушенными огнями. Они ждали Зорина, и Зорин явился.
Сначала в отдалении зажглись две золотистые точки – фары, затем послышался звук автомобильного мотора. Машина проехала совсем близко от притаившегося «фольксвагена», и какое-то время Кремнев с ужасом ожидал выстрелов.
Зорин остановился метрах в пятидесяти впереди и боком, как краб, выбрался из машины – темный силуэт в длинном плаще на фоне отсвета фар. Вытянув руку с чем-то, напоминающим издали пульт дистанционного управления, он стоял неподвижно.
Из динамичных всполохов пламени возник голубой купол. Кремнев не сдержал изумленного восклицания. Реалист и практик до мозга костей, он до сих пор верил Богушевской лишь наполовину. Точнее, он верил ей полностью, но допускал возможность, что она одурачена каким-то хитрым трюком. А если то, что он видит перед собой сейчас, – тоже не более чем хитрый трюк? Да не все ли равно. Он здесь не затем, чтобы разгадывать секреты фокусников, а затем, чтобы попытаться вытащить Иру. И он пойдет до конца, чем бы ни оказался голубой светящийся купол – театральной иллюзией или воротами в ад.
Зорин вернулся в машину. Хлопнула дверца, и его автомобиль нырнул в мерцающую завесу.
– Скорее! – крикнула Богушевская. – За ним! Торопись, у нас считанные секунды!
Кремнев дал газ и направил «фольксваген» прямо на купол. В момент пересечения неясной призрачной границы ничего особенного он не ощутил – легкая электрическая дрожь, и все. Машина уже катилась по дороге Фоксхола. Здесь занимался рассвет, и окружающие кусты и деревья отчетливо виднелись в белесой дымке.
– Ну и дела, – буркнул Кремнев. – Если это фокусы, то чертовски дорогостоящие, наверное.
– Это не фокусы, – сказала Зоя. – Но где он? Я не вижу его машины.
Кремнев тоже не видел машины Зорина – ни впереди, ни справа, ни слева, ни сзади (где уже не было никакого купола), нигде. И это чрезвычайно тревожило его…
– Даже если он врубил полный ход, – пробормотал Кремнев обеспокоенно, – не мог сразу скрыться из вида… Зоя, а может быть, его машина тоже какая-нибудь волшебная? Или он распался на атомы в этом куполе?
– Не думаю, – хмуро ответила Зоя, покусывая нижнюю губу. – Но здесь, в Фоксхоле, полно всяческих сюрпризов. Может, тут есть какие-то подземные тоннели… Не знаю.
– И что же нам теперь делать в твоем дурацком Фоксхоле?
– Поезжай прямо по этой дороге. Я покажу, где свернуть.
– Куда свернуть?
– К замку Зорина.
– Ого… У него есть замок?
– Замок, дворец, поместье – какая разница…
– Ты думаешь, Ира там?
– Не знаю.
– Там или нет, я распотрошу этот чертов замок до самого фундамента, – угрюмо пообещал Кремнев.
– Там полно охраны, – предупредила Зоя.
– Вот и хорошо. Хоть один из этих болванов должен знать, где Ира! – Он вдруг осекся. – Погоди, а зачем ему охрана? Они ведь в Фоксхоле полные хозяева, разве нет? Кого он боится?
– Своих же и боится, – усмехнулась Зоя. – Они тут как пауки в банке. Ненавидят друг друга, боятся до смерти и при первой возможности сожрут… Ненависть и страх правят здесь, Саша.
– Как мило, – без улыбки прокомментировал Кремнев, увеличивая скорость.
– Поверни здесь налево…
Через полкилометра хорошей дороги Зоя скомандовала:
– Стоп. Смотри, это там.
В утреннем тумане вырисовывались очертания огромного черного здания. Многочисленные башенки делали его похожим на настоящий рыцарский замок. Вокруг здания тянулась ограда трехметровой высоты, также выкрашенная в черный цвет.
– Если человек живет в таком доме, у него явно не все в порядке с головой, – заметил Кремнев. – Но как мы попадем внутрь?
– С обратной стороны. Там ограда примыкает к лесу.
– А сигнализация там есть?
– Есть, наверное…
Кремнев негромко выругался, но не потому, что его разозлило предположение о наличии сигнализации (чего можно было ожидать), а просто из отвращения к тем, с кем придется иметь дело. Он вытащил из кармана пистолет, вытряхнул магазин на ладонь, вставил обратно в рукоятку и вернул оружие в карман.
– Пошли.
