Но других вариантов не было, а за свою жизнь надо было бороться.
— Отлично, Араксай, позови скифов, — велел Папай.
Царь покорно кивнул в ответ и исчез.
Отсутствовал он не более минуты и появился ещё с тремя персонажами, одетыми почти как он.
— Это непобедимый Таргитай — прародитель скифов, — представил он мощного лучника. — Это старейший Аэрт — любимец богов, лучше всех играющий на скифской арфе, — познакомил он Павла с убелённым сединами старцем. — А это наихитрейший и наимудрейший из всех скифов — Анахарсис. С ним тебе придётся помериться знаниями, — закончил Араксай.
Павлуха несколько уныло кивнул, знакомясь со столь знаменитыми скифами.
— Первым будет состязание на луках, — торжественно объявил Папай.
Он махнул правой рукой, и недалеко появилась круглая мишень с красным яблоком по середине.
— Расстояние пятьдесят шагов, и первым стрелять мы предоставляем право Павлу.
Пашка поиграл плечами и подошёл на изготовку. Лук был большой, тетива натянута серьёзно. «Ну, с Богом!» — подумал он про себя и пустил первую стрелу.
Было видно, как Араксай, болевший за Павлика, досадливо поморщился. Стрела ушла влево от мишени. По идее, Пашка ничего другого не ожидал, вздохнул и взял вторую стрелу. Но и она тоже прошла мимо цели. Уже скривившись сам, взял последнюю из стрел. Хорошенько прицелился и тихо-тихо отпустил тетиву. Стрела со звоном вонзилась в мишень, но попала в молоко. С досадой опустив лук, он отошёл в сторону.
Таргитай уверенной походкой подошёл к барьеру. Взял стрелу и, почти не целясь, поразил яблочко. Вокруг послышались одобрительные возгласы остальных скифов. Двумя оставшимися стрелами мощный здоровяк не оставил никаких шансов Павлу, уверенно и не напрягаясь, поразив яблочко ещё оба раза. Староглядов вздохнул и отошёл поближе к Араксаю. Тот ободряюще подмигнул.
— Следующее состязание — игра на арфе, и первым будет играть Аэрт, — объявил Папай.
Старый скиф взял в руки неведомый Павлу инструмент, попробовал натяжение струн и, одобрительно поцокав языком, приступил к исполнению. Полилась чарующая нежная музыка, ни с чем не сравнимая. И Павлик понял, что пропал. Так сыграть на незнакомом инструменте он точно не сможет. Если бы была хотя бы гитара, то можно было попробовать, а так, шансов не было.
Тем временем Аэрт начал петь. Его голос был вовсе не похож на голос пожилого человека. Чистая, громкая речь напоминала скорее повзрослевшего юношу. Он пел про бескрайние степи, высокое яркое солнце, освежающий дождь, про суровых, но справедливых богов, про их детей — непобедимых скифов. Все слушали музыку с благоговейным трепетом. Аэрт пел долго, а когда закончил, и скифы, и боги зааплодировали ему. Он встал, поклонился и положил арфу.
Павлуха подошёл к музыкальному инструменту, покрутил его в руках. «Нет, нормально сыграть, точно не получится». Он вскинул голову и обратился к Папаю.
— Ваше состязание по игре на арфе несколько некорректно. Я никогда не видел подобного инструмента и тем более не умею на нём играть. Весь смысл в борьбе сразу же теряется. Вот если бы мне дали в руки гитару, тогда можно было бы посоревноваться.
Пашка ещё в детские годы ходил в музыкальную школу, где проходил обучение игре на данном инструменте. А уже в зрелые годы, не забросив своего детского увлечения, довольно часто исполнял понравившиеся ему песни любимых групп и музыкантов.
— Гитара? — задумался Папай, затем обернувшись к своим спутницам, видимо, для одобрения или совета, добавил, — Почему бы и нет. Порадуй нас игрой на гитаре. Только мы не ведаем такого инструмента. Представь в своей голове, как он выглядит, и мы увидим его в зеркале Судьбы и сумеем подарить тебе такой же.
Павлуха тотчас же представил свою гитару, а боги склонились над зеркалом. Прошла короткая минута их созерцания и размышления, после этого Апи щёлкнула пальцами и рядом с арфой появился музыкальный инструмент, точная копия его домашней гитары. Это было совсем другое дело. Пашка взял в руки «шестиструнку», проверил, как она настроена.
Что играть сомнений почему-то не было. И за коротким музыкальным вступлением последовали слова:
"От Кореи до Карелии,
Завывают ветры белые,
Завывают ветры белые,
Путь-дорогу не найти.
От Кореи до Карелии,
Сам не ведаю что делаю,
Ой, не ведаю, что делаю,
Меня тёмного прости...«[5]
Краем глаза Павлик посмотрел на окружающих. На их лицах читалась явная заинтересованность. Павлуха приободрился и продолжил песню. Это была одна из его самых любимых композиций группы «Пикник». Закончив играть и увидев, как загорелись глаза богов, решил не мешкать и сразу усилить впечатление.
Следующей песней стала "С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде«.[6] От изумительного вступления слушатели даже пооткрывали рты. Аэрт пристально смотрел, как Пашкины пальцы перебирают по струнам. Когда тот закончил играть, он встал, поклонился богам и произнёс: «О, Боги, сын славян играет очень достойно, таких песен и музыки я никогда не слышал, но считаю, что они ничуть не хуже моих. Прошу, сыграй ещё что-нибудь, чтобы сердце забилось быстрей, а душа распахнулась», — обратился старик к Павлу.
Тот, весьма довольный, что его игру оценили положительно, задумался, что бы такое ещё продемонстрировать. Как он ни пытался что-либо припомнить, на ум шла только песня из детского кинофильма «Гостья из будущего». И, поколебавшись несколько секунд, он решился на её исполнение. "Слышу голос из прекрасного далёка«,[7] — тихо запел он. И чарующие музыка и слова, так хорошо знакомые всей советской детворе, буквально заворожили окружающих.
Боги уже не решали, кто победит в состязании, а просто наслаждались игрой и пением Павла. Даже суровый Таргитай, облокотившись на свой лук, жадно внимал исполнению славянина. Честно сказать, от волнения Павлуха даже засмущался сам себя. В памяти опять побежали босоногое детство и незатейливые, но от этого не менее важные и интересные, игры со своими сверстниками во дворе, смены в пионерском лагере, деревенские друзья.
Закончив играть, Староглядов внимательно посмотрел на богов. Те молчали в задумчивости. Наконец, Папай произнёс: «Хоть многие слова в твоих песнях нам непонятны, но это не делает их менее значимыми. Ты отлично проявил себя в этом состязании и, если и не выиграл, то точно и не проиграл славному Аэрту. А скажи мне, потомок венедов, есть ли у тебя более привычные нашему слуху песни? Чтобы речь шла о богах, кровавых битвах и воинской славе?»
Пашка ненадолго ушёл в себя,
