некоторой паузы получил от Терри-ти небольшую пространную лекцию о сушёных корнях одного из растений Мрекского болота.
Варн не разделял всеобщих восторгов и только фыркнул, глядя на то, как остальные пытались с достоинством, но с тягой детей, урвать кусочки тепла у пляшущих языков пламени.
«Нашли из-за чего суетиться», — провещал он в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно. Ира, глядя, как он стоит в отдалении, подставив обнажённую грудь дождевым каплям, не удержалась: «Иди греться, на тебя смотреть холодно!»
Её сначала кольнуло в ответ недоумением, а потом всё её существо залило внутренним смехом ящера. Эта волна полностью смыла с неё раздражение. Веселье было настолько заразно, что выжало из Иры улыбку.
Варн подошёл к костру, не обратив внимания на рефлекторно отодвинувшихся людей, и взял в руки мокрое полено. Сначала ничего не происходило, потом повалил пар, а буквально через несколько секунд дерево вспыхнуло в тех местах, где находились ладони. Ира вскрикнула, когда пальцы охватили языки пламени. Но Варн только усмехнулся и подкинул полено в костёр.
— Ты одарённый?!
— Нет. Мы не мечем пламя подобно амелутским солдатам. Лишь делимся тем, что вложила в нас мать Фирра. Могу показать ещё понятнее.
Ира глазом моргнуть не успела, как ящер оказался рядом и прижал её к груди. Она хотела сразу же оттолкнуть его, но изумление заставило замереть. Вся кожа нир-за-хар источала волны тепла и была почти горячей, словно она обняла батарею центрального отопления.
— Надоест мёрзнуть среди болотных мешков с костями — приходи, — добавил он на своём родном языке, и Ире стоило больших усилий не исполосовать его клыками вещания. Она столкнула его руку и резко отошла на шаг назад.
— Значит, ты умеешь разжигать костёр? Отлично! Значит, нам всем не придётся тратить ценные корешки!
— Я не подряжался разжигателем. И не имею желания вливаться в ваше сборище.
— Не поверишь! Тут мало кто его имеет. И это не мешает всем делать что-то вместе. Лишь ты один отгораживаешься ото всех. Когда мы собирались ехать, был уговор — сообща. Тебя, может, и не предупредили, но это касается всех. Если ты можешь быть полезен хотя бы в такой мелочи — будь добр! Я и так не прошу ничего большего, учитывая обстоятельства. И никаких «болотных мешков с костями»! Они дайна-ви! И у них есть имена!
— И что ты сделаешь, если я откажусь, вестница?
— Попрошу вернуться туда, откуда ты пришёл.
Варна её слова задели. Эта была лишь тень страха, но она её ощутила.
— Ты не знаешь, на что себя обрекаешь. Сама будешь умолять вернуться, не сумев справиться с зовом пустоты. Не строй из себя сильную, самка. Ты не выдержишь этого.
Ира с трудом взяла себя в руки. Хотелось огрызнуться, но она сдержалась. Есть способ проще. Она чуть опустила защиту собственных мыслей, и на Варна посыпались картинки и образы. Кандалы на руках. Однообразная пища. Боль в мышцах, которую так ярко помнит её тело. Учёба через боль. Холод. Голод. Жажда. Шейба-плеть. «Крысы».
— Выдержу, — сказала она, приготовившись к дальнейшему спору.
Но он не состоялся. Варн стоял растерянный, холод ощущался всё острее. Он сжал челюсть.
«Ты и правда готова это сделать?» — провещал он.
«Выбирай, вожак. Или ты с нами, или свободен. Я не знаю, как у вас принято общаться с себе подобными или с другими расами, но в этом отряде даже заклятые враги прикрывают друг другу спину. Ты согласен принять эти правила?»
«У нир-за-хар есть семья и горы. У нас не принято вести дела с жителями Низин».
«Но без них вам не выжить», — ударила она по больному.
«Амелуту — исключение! И не наша в том вина!»
«Я не знаю, что вы такое натворили у дра… харасса. Судить не берусь. Меня интересует лишь то, что, когда вам понадобилось — вы сделали всё, что нужно. Значит, не совсем закопались в своих горах. В этом отряде многих разделяют ненависть и недоверие. А мне, чёрт побери, надо решать свою задачу в такой обстановке! Проще сжать зубы и выдержать последствия отказа от полёта, чем пререкаться с тем, кто не хочет пойти даже на крохотную уступку! Решай!»
Она разошлась, чувствуя, что её опять охватывает гнев, не свойственный натуре. Однако на сей раз он был на пользу.
Варн сжал кулаки.
— Тени с тобой, вестница! — рявкнул он на всеобщем. — Одно это. И всё.
— Договорились, — сказала Ира.
И напряжение волной откатилось от её сердца. Варн развернулся и ушёл. Хвост его резко мотался во все стороны, угрожая сбить с ног любого, кто рискнул бы пойти следом.
К ней подошёл барон.
— Ириан, я понимаю, что общение вас и вожака семьи нир-за-хар — ваше глубоко личное дело, но вы не могли бы хоть в двух словах сказать, в чём причина ваших столкновений? Может, вам нужна помощь?
Она сначала не поняла, что он имеет в виду. А потом сообразила: большая часть их диалогов с ящером проходит не на виду. Вещание и общение его на родном языке, который никто из окружающих не знает.
— Ничего страшного не произошло, Каю. Просто теперь розжигом костра у нас ведает Варн.
Барон поднял бровь.
— А вы уверены, что спор с кем-то из этого народа, это правильно? Если он решит вступить в бой, он будет нелёгким.
— Знаю. Но он не вступит. Это наше с ним личное, вы тут ни при чём. И не волнуйтесь, у меня есть чем защититься.
— Это-то я знаю… Скажите, Ирина, а то, что он, — борон сделал паузу, подбирая слова, — то, что он так бесцеремонно с вами обращается, не доставляет вам неудобств? Вот как сейчас.
Ира задумалась. А потом нахмурилась.
— Честно — нет. Скажите Каю, а то, что я… так легко принимаю его прикосновения, может быть последствием братания?
— Не знаю. Но говорят, что между наездником и его ящером всегда образуется что-то вроде крепкой связи. И насколько она сильна, зависит только от личностей обоих. Принятие действительно может быть последствием обряда. У меня только один вопрос: нам стоит вмешаться? Признаться честно, видеть, как он раз за разом позволяет себе вольности по отношению к творцу, заставляет меня ощущать себя одним из охотников древности, что снимали с них шкуры.
Ира застыла, услышав последнюю фразу. Удивляясь себе, она осознала: уточнение, что подобная практика имела место «в древности», а не сейчас, заставляет её дышать спокойнее.
— Не нужно, — подумав ответила она. — Я могу за себя постоять, а что до прикосновений… Постарайтесь не обращать на это
