было слишком много… всякого, иначе я не сыграл бы роль Марта так убедительно и легко.
— Д-да, — подтвердила я, сглотнув. — Это было… неподражаемо. А что же насчёт казни?
— Не было казни. Тебя просто погрузили в сон. Но ты проснулась раньше и сбежала.
Что ж, я была близка к правде.
— Куда я отправила тебя тогда, в храме?
— К колодцу, куда же ещё. Я успел переодеться и бросился спасать свою сумасбродную подругу. Честно говоря, в какие-то моменты я действительно забывал о том, для чего делаю это всё. Мне хотелось просто с тобой остаться. И… я не хотел, чтобы Март был слишком привлекательным для тебя, словно ревновал к себе-другому. Тогда, когда я сказал тебе, что твоя новая жизнь началась в Винзоре… я так хотел, чтобы это оказалось правдой.
И оно оказалось правдой.
Его руки перешли с моих рук на лицо, а потом — на плечи. Я послушно повернулась спиной, сдвинула волосы.
— Мёртвых животных поднял ты?
— Я. Устроил переполох. Находиться там долго было слишком опасно. Вообще-то, как королевский некромант, я не имею право проникать на внутреннюю территорию храма без предварительной договорённости.
— Она очень тебя любила, — торопливо проговорила я и зажмурилась, ощущая его руки на шее, самом чувствительном своём месте. — Очень. Не знаю, как она выдержала, когда ты появился там, в доме утех… Ты поэтому закрыл сейчас глаза? Тебе всё ещё противно её тело?
— Нет. Ты… права, Ка-мил-ла. Это моя вина. Мне так жаль. Мне безумно жаль, что всё сложилось так, как сложилось.
Мы замолчали, я прислушивалась к ощущениям: всё так, как он и говорил. Покалывание. И тепло.
И что-то ещё, чего совершенно точно не должно быть.
— Как ты узнала про Ильяну? — его пальцы зарылись в мои волосы, а я, не выдержав, прижалась к его плечу лбом, презирая себя за слабость и ощущая, как всё ближе подхожу к краю пропасти, ещё шаг — и возврата уже не будет.
— Поднялась на крышу и увидела, как вы целуетесь.
— Я с ней не целовался. Просто не хотел быть грубым и не сбросил с крыши, а надо было бы. Потом бы поднял. Как умертвие она была бы куда молчаливее и приятнее.
Опять эти интонации… На всякий случай я снова посмотрела ему в лицо. Передо мной сидел Лигран, а не Март. Лигран, которым Мартом и был. Два в одном.
— Это ты.
— Что?
— Ты — это он. Я, кажется, только сейчас до конца это поняла. Он — это действительно ты.
Словно сложился трудный пазл из пары тысяч кусочков, и мои спутанные противоречивые чувства, каждое из них, встали на свои места.
Его ладони легли мне на живот.
— Так точно необходимо? — я скосила взгляд вниз и плотнее сжала ноги.
— Не то что бы, но в противном случае ждать гораздо дольше.
Мне хочется его оттолкнуть, и в то же время — снова почувствовать на себе тяжесть его тела, как тогда, когда мы катались на крыше приюта. Скручивающиеся спирали в животе, гибкие и хлёсткие, легко отнести к воздействию магии.
— Что вообще Ильяна с нами делает? Она ведь знает, кто ты?
— О, да. Вообще-то, после окончания школы я пристроил её к себе в королевскую полицию на работу — по просьбе брата. В этой операции она должна была вытащить нас из Винзора, но потом навязалась ещё и ещё, якобы для достоверности. В принципе, обо всём знал очень ограниченный круг лиц, и помощь действительно могла понадобиться, если бы не эта неуместная ревность… А я…
— А ты — слабовольный похотливый хмарь, хоть в чём-то я не ошиблась. Где-то в глубине души ты… Эй!
Лигран открыл глаза и смотрел на меня. А мои руки замерли на полдороги — то ли грудь прикрывать, то ли его глаза. И в итоге безвольно опустились на кровать.
— Ты — это он, — прошептала я.
— Ты — это не она, — ответил он так же тихо. — Прости меня, лирта Камилла.
— Я прощения просить не буду, и не надейся.
— А тебе-то за что? Ты… когда-нибудь ты расскажешь мне о своём мире?
— Если мы выживем после Венуты — обязательно. Обещаю. А ты научишь меня читать и писать?
— Если мы выживем после Венуты — обязательно научу. Обещаю.
Мы словно обменялись обетами. Ох, Единая, может быть, некротический стазис фатально повлиял на мою мозговую деятельность?..
Восемнадцать. Восемнадцать болотных крапинок у него в глазах. Я уверена в этом, могу даже поспорить. Только в этом и уверена.
Лигран осторожно приподнимает меня за талию и усаживает на кровать с ногами. Под его взглядом, таким глубоким и таким жадным, я чувствую, как тепло в моём возвращающемся к жизни теле превращается в жар. Кажется, ощущаю все свои внутренние органы по отдельности. А Лигран массирует пальцы ног, один за другим. Стопы. Голени. Колени. Вдруг наклоняется и целует — сначала одно колено, затем другое, заставляя меня снова их сжать.
— Это тоже необходимо для снятия заклинания?
— Так быстрее и эффективнее, — и этот жест, которым он взлохмачивает волосы — знакомый и уже почти родной жест. — Ладно, вру. В этом нет необходимости, но… знаешь, я был на самом деле счастлив, когда играл роль Марта. Действующего не только по необходимости, делающего то, что ему хочется.
— А чего тебе хочется?
Он снова наклоняется и осторожно, очень бережно целует кончики пальцев моих ног. Кончики пальцев рук. Тыльную сторону запястья левой руки, почти полностью вернувшего свой природный цвет. Гладит волосы, массирует затылок. Но когда пальцы почти касаются груди, я молча перехватываю его руку.
Лигран приподнимает брови.
— Ты же не хочешь встретить конец мира с такой синюшной грудью?
— Хмарь, одно слово! — против воли, я улыбаюсь.
— В том, своём мире, ты… связывала свою судьбу обетами с кем-нибудь?
— Нет, — наверное, стоило бы соврать, но я говорю правду. — В моём мире у меня даже ни разу не было такого желания.
Его пальцы разминают колени, бёдра — с внешней стороны. И я чувствую себя, наверное, так, как парализованный, которому вернули возможность ходить. Тепло, мурашки, щекотка — всё это восхитительно. Невероятно.
— Не хочу.
Лигран тут же останавливается и пытливо заглядывает мне в лицо, отодвигается, но я мотаю головой:
— Не хочу встретить конец мира с синюшной грудью. Ты действительно ужасный человек, лирт королевский следователь, а я — ужасная дура, но я почему-то продолжаю тебе верить. Я никому не давала обетов, совершенно не умею разбираться в людях, но я пришла к тебе на крышу тогда,
