Присев рядом с костром, безумно уставший легионер слепо шарил вокруг, пытаясь найти какую-нибудь палку, чтобы подбросить в затухающий огонь. Но в сожженном дотла Варра-лор не осталось больше ни прутика, ни деревяшки. Только обугленные стволы торчали над обожженной землей. Устроив поудобнее раненую руку, Алаэн попробовал забыться коротким сном. Непрерывная схватка выжала из изнуренного тела все силы.
Скрипнули ремни на пластинчатых доспехах, и рядом опустился легорос двадцатого легиона, с воспаленными глазами и слипшимися в комок от спекшейся крови волосами. Отхлебнув из глиняной плошки принесенной воды, он подал живительную влагу отрешенно взглянувшему на него тысячнику.
– Как у тебя дела? Что с рукой?
– Под конец еще раз приложили, – бесцветно ответил легионер, бережно принимая плошку с водой. – Боюсь, до весны щит носить не смогу.
– Потери?
– Из тысячи осталось чуть больше четырех сотен. И почти все ранены.
– Ушастые бестии заставили дорого заплатить за их город, – мрачно вздохнул командир легиона. – Почти каждую тысячу ополовинили. И арбалетных болтов осталось по десятку на брата. Счастье, что их маги растратили все силы на дождь. И будь колдунов побольше, мы бы захлебнулись в собственной крови.
Алаэн вернул опустевшую тару и посмотрел на бредущих мимо солдат, каждый из которых тащил огромных размеров мешок.
– Не знаю, как мы сможем проверить, сколько листьев прихватили ребята с собой. Боюсь, нам придется закрыть глаза на это, или легион взбунтуется.
Легорос мрачно пожевал губами и буркнул:
– А где лохматый мерзавец, что катался у тебя на плече все время?
– Удрал. Пискнул, что дорогу назад мы теперь знаем, и только я его и видел. Как начали валить деревья, так и ускакал.
– Жаль. Я бы хотел услышать от него ответы на два вопроса.
Несмотря на слипающиеся от усталости глаза, тысячник насторожился. Слишком неприятные нотки прозвучали в голосе командира.
– Два вопроса? Какие, если не секрет?
– Первый: что нам делать с этими трухлявыми пнями, в которых нет ни крупицы обещанного золота?
Алаэн распахнул глаза и удивленно повернулся к легоросу:
– Как – нет?!
– А вот так. Ни в листьях. Ни в сучьях. Ни в стволах. На угли пустили уже десяток бревен, и ни крупицы золота. Не говоря о кострах, на которых самые шустрые ребята уже сожгли кучу листьев.
Тысячник стиснул зубы и с силой выдохнул воздух.
– И второй вопрос. Нам обещали, что эльфы разбегутся как тараканы после того, как мы свалим все деревья. Но наше охранение уже несколько раз обстреляли, и конные дозоры докладывают о подходе новых сил. Думаю, длинноухие захотят спустить с нас шкуру за то, что мы вырубили их священную рощу.
Алаэн поднял сброшенный шлем и медленно надел его. Затянул туго ремешок и проверил, как выходит из ножен зазубренный меч.
– Похоже, что нас использовали.
– Вот именно, тысячник. Как портовую проститутку. Наплели про хороший ночной заработок, а вместо этого подложили под рабов на галерах. И до утра милашке надо еще дожить.
– Восемь легионов. Лучшие войска империи, из которых половина полегла по дороге сюда и в этом проклятом городе.
– И толпа взбешенных эльфов, которые будут висеть у нас на загривке, пока мы станем пробиваться назад, в степь.
– С золотом нет ошибки? Может, оно где-то зарыто здесь рядом?
– Прихлебатели цетуроса сейчас лихорадочно мечутся, пытаясь найти хоть что-нибудь. Но поверь старому солдату, как только вместо золотых капель я увидел у парней в кострах только пепел, мой нос почуял запах падали. И смердит с каждым часом все сильнее. Поэтому собирай ребят, пройдите по трупам и соберите все стрелы и болты. Постарайся прибрать к рукам все брошенные арбалеты. Тяжелые «скорпионы» нам вряд ли помогут, а вот надежные арбалеты спасут еще не одну жизнь. Запасайтесь водой и собирайтесь на той поляне. Боюсь, за нашими головами пожалуют уже к вечеру, если не раньше.
– Сделаю.
– И радует во всем этом только одно.
– Что?
– Нам не придется тащить тяжелое золото назад, пробиваясь через озверевших эльфов… – И командир легиона захохотал, глядя на мрачное лицо своего тысячника.
Путь до границы со степью смешался в памяти Алаэна в одну кровавую кашу. Подтянувшиеся с запада тучи прикрыли надышавшееся дымом пожарищ небо и затянули свою тоскливую песню, равнодушно поливая сцепившихся под ними испачканных грязью воинов разных народов, почти неотличимых друг от друга в наступивших сумерках.
Осознав, что Галанты уничтожены, эльфы просто обезумели. Они дважды атаковали закрепившихся в городе легионеров, не считаясь с потерями. Оба раза истерзанные легионы откатывались до южной городской границы, но, не имя возможности отступать дальше, по своим и чужим трупам возвращались назад, уничтожая очередную волну нападавших. Из двадцати тысяч имперцев эту ночь пережили меньше семи, окончательно потеряв конницу. И эти жалкие остатки восьми отборных легионов двинулись по раскисшей просеке на юг, образовав маленькие «черепахи», пытаясь маневрировать и поддерживать друг друга под не прекращающимся ни на минуту обстрелом и ослабевшими атаками эльфов.
На исходе второй недели меньше трех тысяч вздохнули с надеждой, увидев вдалеке просветы в сплошной стене деревьев. Но в этот момент на помощь остаткам темных кланов пришла помощь от западного побережья. Свежие воины древнего народа из светлых кланов всей массой атаковали полумертвых от усталости и ран легионеров.
Никто так и не мог сказать, как пять тысяч легкой пехоты и конницы, охранявших обоз, сумели заметить своих товарищей, гибнущих на краю Леса. Но стремительная атака этих войск, в броске преодолевших разделявшее их расстояние, смогла переломить ход битвы. Клубок беспощадно убивающих друг друга воинов докатился до окраины Леса, и здесь эльфы вынуждены были остановиться. Потому что по бокам от брошенного имперского лагеря возникли степные всадники, только ждущие момента для атаки. Тысячи кочевников на стремительных скакунах внимательно смотрели, как уходят из Леса окровавленные легионеры, волокущие на щитах тяжело раненных товарищей. Из сорока тысяч лучших бойцов Южной империи в степной лагерь вернулось меньше пятисот. И лишь двадцатый легион смог пронести через все схватки посеченный имперский штандарт с оскаленной волчьей головой.
Привычно сжимая повод, старый Кашем-хан внимательно посмотрел на ползущую из Леса толпу, как смог пересчитал выживших и улыбнулся:
– Хорошо. Видно, что в проклятых Лесах была добрая сеча. Многих колдунов убили. Много имперских твердых лбов оставили лежать по кустам и оврагам. Пусть теперь идут домой. Пусть несут с собой дух поражения. А в следующем году настанет наш черед посмотреть, какого цвета имперская кровь. Сегодня мы увидели, что они так же смертны, как и мы. Завтра мы докажем, кто истинный хозяин в степи и за ее пределами.
