class="p1">— Конечно, помогает, — несколько суховато подтвердила Багена. — Он же старший. Остальным братьям, как отец. Даже при живом родителе. Урх первый. И будущий вожак клана.
Ярания раздражённо вздёрнула подбородок и холодно осведомилась:
— Что ты собираешься делать?
— Отправиться, куда послали, — обходя рогатку, у которой они застряли, объявила Руана. — Домой.
— Речь не об этом! — буквально рыкнула ей вслед тигрица. — Твой отец поднял на поиски кучу народа!
— Я тебя люблю! — не оборачиваясь, крикнула Руана.
Махнула на прощание рукой и прибавила шагу.
— Где ты была? — сухо осведомился господин Таа- Лейгард, не глядя на любимицу.
Сердится — поняла Руана — и очень сильно. Его лицо стало совсем чужим. Зато Катиалора выглядела более чем странно. Мачеха была бледновата, однако пребывала в какой-то отстранённой задумчивости. Глаза её остановились на какой-то точке далеко за окном. Только вот сжатые кулачки холёных рук на коленях казались пудовыми.
— Искала Ати, — максимально спокойно ответила Руана, пытая взглядом Катиалору.
— Мы тоже искали, — отстранённо пробормотала та.
— Ати в цитадели нет, — ледяным голосом констатировал отец. — Мы всё обыскали. Она пропала.
— А Юбейн? — вспомнила Руана ещё одного участника завтрашних событий.
— Он уехал на прогулку, — с невыразимым презрением процедил отец.
— Знаю. Встретила его у восточных ворот. И он прятал от меня глаза, — неизвестно для чего добавила она.
— Я поторопился отдать ему свою дочь, — всё с тем же презрением констатировал отец и этот прискорбный факт.
— Значит, к лучшему, что он гуляет! — разозлилась Руана. — Пускай гуляет и дальше! Лучше раз пережить разочарование, чем испоганить Ати всю жизнь.
— Да, — внезапно весьма твёрдо поддержала её мачеха и совсем уж удивила, мягко молвив падчерице: — Спасибо, милая.
— Пойдём ко мне, — подошла к ней Руана, обняла за плечи и буквально силой подняла из кресла.
— Зачем? — покосившись на мужа, спросила Катиалора.
— Выпьем, — подавив желание орать во весь голос, объявила таария. — За здоровье нашей малышки. Потому что ничего дурного с ней случиться не может. Ни-ког-да.
Она посмотрела на отца. Тот пялился в пустоту горящим взглядом человека, способного разрушить весь мир. И останавливать дочь не стал.
Бутылочку красного ей презентовал Викрат. Завалившись в спальню, Руана первым делом полезла в один из сундуков, где прятала заначку.
— На столе, — недовольно проскрипела кормилица.
Она сидела в своём кресле и тоже пялилась в окно — мёдом им там намазано, что ли? Однако своих аристократок Урпаха явно ждала. На столе помимо бутылки стояли три серебряных бокала и корзина с фруктами.
— Мамушка, не волнуйся, — начала Руана, прикидывая, какие слова подобрать для утешения.
— А мне-то чего волноваться? — саркастически осведомилась кормилица, даже не взглянув на утешительницу. — Не я дитё угробила.
— Перестань, — устало поморщилась Катиалора, опускаясь во второе кресло. — Никто её не гробил. Сама свою судьбу выбрала.
— Погодите, — почувствовала Руана настоятельное желание отогнать наваждение. — Вы что, знаете, где Ати?
— Откуда? — почти зло каркнула вредная старуха.
— Нам известно, что она сбежала, — пояснила мачеха.
И посмотрела на падчерицу с каким-то дичайшим непереносимым внутренним напряжением.
— Отец знает? — сглотнув, сипло прошептала Руана, покосившись на дверь.
— Нет, — медленно покачала головой мачеха. — Мы решили не говорить.
— А вы-то откуда узнали?
— Она оставила мне записку.
И её глаза невольно уставились на окно. Куда Урпаха продолжала таращиться с каким-то нарочитым упорством.
— Катиалора, я к этому непричастна, — стало совсем уж неуютно Руане рядом с этими женщинами.
Она и впрямь почувствовала себя мухой, что с дурацким упорством кружила вокруг паутину и, в конце концов, влипла в неё.
— Знаю, — ни с того ни с сего мягко улыбнулась мачеха. — Ати просила, чтобы ты её простила.
— Хочешь, я попрошу её найти, — вспомнила таария о своих связях среди северян. — Думаю, у меня получится.
— Зачем? — с почти непереносимой безнадёгой в голосе, осведомилась кормилица. — Чтобы наша деточка тебя возненавидела? Пускай у неё хоть сестра останется. Всё какая-никакая защита.
— Она влюбилась, — прошептала Катиалора и заплакала.
Тихо так, без рыданий и заламывания рук. Слёзы текли по щекам женщины, что так и не стала для падчерицы матерью. Но родным человеком всё же была. И сейчас Руана это почувствовала особенно остро.
Она подошла к её креслу. Обняла Катиалору за плечи. И уставилась в окно.
Глава 30
Упрямица
Не будь кормилицы, они с мачехой просидели бы до утра. И усидели бы не только одну заначенную бутылку: отправились бы на поиски добавки. Потому что разговор по душам заладился.
Катиалору прорвало. Впервые на памяти Руаны. Мачеха ударилась в воспоминания о том периоде детства Ати, в котором сестра участия не принимала. Оказалось, что первый муж Катиалоры был законченной скотиной. Свою жену терпеть не мог, изменяя направо и налево. Только в родовой крепости проживали пять его любовниц. За пределами их количество не поддавалось исчислению.
Ладно бы изменял — мерзавец обожал куражиться над женой, позволяя своим подстилкам вести себя с госпожой неподобающе хамски. И управы на него не было никакой: Катиалора-то, оказывается, сирота. Опекуны вырастили девчонку и сбагрили побыстрей замуж. Руана чуть не обрыдалась, слушая эту обычно застёгнутую на все пуговицы женщину. И периодически принималась грязно ругаться, обещая всему миру страшное отмщение. Хотя сам ублюдок давно сдох.
Так что от природы Ати вовсе не робкая лань: бедняжку просто зашугали. Она и новому-то отцу всё никак не могла довериться: ждала от него… всякого. Хотя Таа-Лейгард ни разу даже голоса на приёмную дочь не повысил. Но и к себе малышку не приближал. Растёт себе, и пускай растёт. Одета, обута, накормлена, а остальное дело супруги.
Поэтому её мать и не сразил, что называется, насмерть, факт побега. Катиалора знала свою дочь. И, как показалось Руане, ожидала от неё чего-то подобного. А вот старшая сестра — проклятая кукушка, занятая исключительно собой — так до конца и не узнала. За что ругала себя последними словами под провоцирующее кряхтенье кормилицы, не скупившейся на обвинения.
Зато мачеха заверяла, что, мол, для Ати она стала настоящей сестрой. И любящей, и заботливой. За что Катиалора безмерно благодарна. Ведь, случись ей помереть, у малышки всегда будет опора и защита.
— Тебе совсем не жаль, что у них с Юбейном ничего не вышло? — не сразу, но всё-таки осмелилась выспрашивать Руана. — Мне перед отъездом из дома показалось, будто у них всё замечательно.
— Начиналось, — отдала паршивцу должное никому не верившая мать. — Он был обходителен и красноречив. Я рада, что Ати не успела в него влюбиться. Потому что вскоре я обнаружила его на собственной служанке. Как ты понимаешь, в пикантный момент.
— Выгнала?
