Кирилла серая пелена. Потускнел он, помрачнел. Знать, не слишком-то радостные и у него луны выдались.
— Мне со свадьбой тебя поздравить, чтоль? — продолжил Хальвдан. И договорить не успел, как предупреждающие коснулась рука Вигена его локтя. Да поздно.
С лица Кирилла слетели остатки приветливости, а глаза, кажется, потемнели. Он сжал пальцами подлокотники кресла, и можно было поклясться, что те начали опаляться под ними. Но толком не разглядишь. Однако князь взял себя в руки и натянуто улыбнулся.
— Рано поздравлять. Или поздно. Даже и не знаю.
Виген стиснул руку Хальвдана крепче, удерживая от других расспросов. Да он и не собирался. И так понятно, что дело то чем-то скверным обернулось. Там скрытник сам расскажет.
— И что с тобой делать прикажешь? — снова заговорил Кирилл, отринув невесёлые думы, которые вызвал неосторожный вопрос.
— Так это смотря, что ты собирался.
— Отходить палками хорошенько собирался, — издевательски оскалился князь. — В темнице поквасить. Или в дыбу посадить на денёк-другой. Да только в темнице и так верегов полно. И казнь их со дня на день будет. Всё потому что они без тебя тут решили норов свой неуёмный показать.
Казнь? Хальвдан нахмурился, не веря своим ушам.
— Что они натворили?
— Да ничего особенного, — ещё пуще осклабился Кирилл. — Избу дружиную сожгли, стражников порубали. И меня, верно, хотели, да не дотянулись.
— Тут уж никак от казни не отвертишься, — добавил Виген и развёл руками, когда Хальвдан к нему обернулся. — Тяжкие дела тут деялись.
Помолчали. Хальвдан обдумывал услышанное и понимал, что вступаться за виновных нет смысла. Тяжкий проступок — бунт. И во всех землях за него грозит самое суровое наказание.
— Что же, всех казнить, кто в бою выжил? — только и спросил он.
— Нет, — изъявил милость князь. — Зачинщиков, вестимо. Остальные после казни покинут княжество. Впрочем, раз вернулся, можешь сам им наказание назначить. Или Ингвальда дождаться. Мне обещали, что он скоро пожалует.
Вот это уж и подавно оказалось неожиданностью.
— С чего бы?
— За убитую мной дочь ответа спросить, — на удивление холодно и невозмутимо пояснил Кирилл.
Вот оно что. Хальвдан не мог сказать, что ему стало жаль Гесту. Она сама долго вела к тому, что случилось: слишком на многое замахнулась, тешась неведением князя и своей мнимой безнаказанностью. И верно то, что конунг проступок Кирилла просто так не спустит. Войной, может, и не пойдёт, но и приятной встреча с ним не окажется.
— Теперь ты сказывай, зачем сбежал и что делал столько времени, — нарушил Кирилл тишину.
И Хальвдан рассказал обо всём, что случилось в пути. От самого дня побега и до обряда у миртов. Скоро в чертог вошёл и Бажан, тихо встал рядом, прислушиваясь. Мужи то хмурились, переглядываясь, то и вовсе мрачнели, но никто не перебивал. Пока не иссякли все слова до единого. Тогда-то Хальвдан и понял, как всё же устал. Вспомнил, что в животе с обедни и маковой росинки не было, а на дворе уж темнело. Он сам поразился тому, что довелось пережить за две луны вне Кирията. Словно собрал в одну большую кучу все разбросанные камни. Но ни о чём не жалел, потому как все напасти с лихвой искупало то, что он обрёл наконец Младу. Обрёл только у миртов, хоть и всё время был рядом. Но об этом он не упомянул. Зачем?
Кирилл выслушал его и ещё некоторое время смотрел неотрывно, словно не сразу понял, что сказ закончился.
— Стало быть, Млада вместе с Веданой смогут одолеть Корибута в самом Забвении? — медленно, словно пробуя на вкус каждое слово, проговорил он. — И Рогл теперь волхв большой силы?
Хальвдан не понимал, к чему он ведёт, но кивнул. Князь громко хмыкнул, и на губах его вдруг мелькнула улыбка. Нехорошая, чужая. Такая, что пришлось в тот же миг пожалеть обо всём рассказанном. А ещё захотелось схватить Младу и увезти подальше отсюда. Как можно дальше от Кирилла.
— Что ж, Хальвдан. Можешь идти, отдыхать с дороги. Мы ещё не раз потолкуем с тобой и Младой. Решим, что делать и как друг другу помочь.
Он встал и направился из чертога. Проходя мимо, похлопал Хальвдана по плечу, и его ладонь даже сквозь одежду показалась ледяной.
— Сбежала от него невеста, — послышался голос Вигена, когда за князем закрылась тяжёлая дверь. — Испугалась. Потому как Гесту убил. И Излом, говорят, он спалил.
— Последние дни сам не свой, — добавил Бажан. — Лешко казнить надумал за то, что тот боярышню по её просьбе увёз и спрятал. Погоню за ней снарядил. Коль найдёт — неведомо, что будет. А вы ещё посох этот треклятый назад притащили!
Хальвдан резко развернулся и воевода качнулся назад, но не отступил.
— Да потому что только сам Кирилл сможет его уничтожить! А ты пойди попробуй теперь его уговорить!
Он замолк и провёл ладонью по лбу, словно смахивая внезапный гнев. Всё спокойно нынче в Кирияте. Да все они теперь как по лезвию меча ходят.
— И правда, Хальвдан, иди, отдохни, — вздохнул Виген. — А мы пока покумекаем, что делать.
Хальвдан кивнул и отправился к себе. И хотел бы зайти к Младе, но решил не тревожить до утра. Ей тоже отдых и сон нужны, пока Кирилл и её расспрашивать не взялся.
И уж кого по пути встретить не ожидал, так это Медведя. Показалось, шёл он со стороны Младовой горницы: неужто не удержался, решил-таки свидеться? Бывший кметь, ещё издалека узнав Хальвдана, расплылся в улыбке, словно друг старинный, хотя вряд ли рад был его видеть. Свет факелов изрезал тенями его потемневшее от весеннего загара лицо.
— Здрав будь, воевода, — гаркнул он так, что сотряслись стены.
Хальвдан приостановился. Оглядел молодого староста с головы до ног — ты ж посмотри, почти боярин теперь.
— А ты что же тут делаешь, Медведь? Неужто в дружину вернуться надумал?
Тот криво усмехнулся. С его лица сошло мимолётное веселье.
— Нет, Беглица теперь меня крепко держит. И судьба моя, стало быть, там. А в Кирият меня княже вызвал. Всё стращали меня, мол ответа спросить хочет за то, что вас тогда отпустил. Но вот уж седмица почти прошла, а я его так и не видел. А мне тут сидеть не досуг.
— Вот и езжал бы домой, пока он о тебе не вспомнил, — задушевно посоветовал Хальвдан. — Нынче он дорого за провинности и неподчинение спрашивает. Сможешь расплатиться-то?
— Что, воевода, боишься, кабы я с Младой не увиделся? — вдруг ехидно прищурился Медведь. — А ну как увезу всё ж с собой.
— Нет, не боюсь, — тот спокойно улыбнулся. И
