Поздравляю с началом конца света, — ответил Крюков, чем озадачил ее еще больше. — Знаешь, съезди к Семену. Если генерал контачил с "Ипсилоном", на него в файлах могла быть заведена медицинская карточка. Галину ведь не просто так убили.
* * *
Крюков и Рудаков проводили очередное совещание в передвижном штабе — в салоне рябухи.
— Антона видели в кафе "Нирвана", — сообщил Рудаков. — Там хакеры собираются. Потом он снова исчез. Почему он прячется — не понимаю.
— Я тоже. А мы не можем сами влезть в этот Юнител? — спросил Крюков.
— Как? Доступа к малой пирамиде у нас нет. Ни кодов, ни паролей.
— А "золотой диск" Бонзы? Как я понял, игра "Армагеддон" является ключом к Юнителу.
— Частью ключа. Игра заражена "Минуткой". Секунд десять уже съедено, осталось пятьдесят. За это время даже суперхакер не успеет ни в чем разобраться, — уныло продолжал Рудаков. — Знать бы, кто похитил Ирину и где ее искать?
И снова Крюкова прервал писк мобильника. Это был священник отец Николай.
— Со мной связались какие-то люди, — сказал священник. — Они заявляют, что Ирина у них и хотят говорить с Крюковым.
— Я сейчас подъеду, — ответил Крюков и развернул рябуху.
Перед храмом стояла наряженная елка. Возле нее был залит небольшой каток, где катались дети.
В храме народу было немного. Отец Николай читал проповедь на тему "Иудин грех".
— Там в чем же состоит грех Иуды? — вопрошал отец Николай. — Почему он предал Господа? В писании об этом прямо не говорится. Святой Иоанн указал, что Иуда, бывший казначеем, воровал из общей казны.
— Ух ты, блин, крысой, значит, был? — прогудел коротко стриженный молодой прихожанин. Золотой "чертогон" на его толстой шее был немного крупнее серебряного наперсного креста священника. — Из общака, выходит бабки греб?
— Но дело по моему разумению вовсе не в деньгах. Иуду объял смертный грех — гордыня. Он не сомневался, что его Учитель — Бог и Сын Бога и решил, что в сложившейся ситуации Иисус Христос предстанет пред людьми как и полагается Богу — в гневе, мощи и великолепии. А он, Иуда, займет при нем достойное место. Но увидев, что предал палачам невиновного, ничем не напоминавшего о своем божественном происхождении Иуда впал в другой смертный грех — уныние. И повесился. Когда он понял, что вместо славы и почестей его самого ожидает позорная и мучительная казнь, его вера рухнула.
Крюков подождал отца Николая на улице. Совсем стемнело. На елке зажглись лампочки, народу на катке заметно прибавилось.
Наконец Крюков заметил выходящего из храма священника и подошел к нему.
— К Рождеству готовитесь? Не рановато? И елка у вас неуставная с лампочками. Смотрите, нагорит от командования за измену канонам православия.
— А вы полагаете, что суть православия состоит только в том, чтобы делать все с опозданием на две недели? А насчет командования… Было дело, хотели меня турнуть, а на мое место прислали одного бывшего епископа, разжалованного за педерастию. Да только верующие категорически воспротивились такому пастырю. Так что пока служу. А то, что елка стоит, так это же неофициально. Трудно убедить даже воцерковленных верующих праздновать Новый год в ночь с тринадцатого на четырнадцатое января. Подавляющее большинство отмечает его в ночь на первое. А ведь Новый год — день обрезания Господа нашего. Как же можно обрезать того кто еще не родился?
— Почему же по нашему календарю мы сначала празднуем Новый год, а потом Рождество? — спросил Крюков.
Независимо от календаря Рождество всегда наступало и наступает за неделю до Нового года. Только в нашей идиотской стране Новый год празднуют по новому календарю, Григорианскому, а Рождество по старому Юлианскому. И обе даты являются официальными государственными праздниками! И вы хотите, чтобы живущие здесь люди что-то понимали?
— Так что вы хотели сообщить о похитителях Ирины?
— Они связались со мной. Сказали, что знают номер вашего мобильника и будут ждать от вас звонка вот по этому номеру.
— Спасибо, святой отец. Вы нам очень помогли.
— Могу ли я быть полезным еще в чем-то?
Крюков подумал-подумал, да и рассказал священнику все, что знал о возможно предстоящем конце света.
— Что вы на это скажете, святой отец? — спросил он в конце рассказа.
— Господь не попустит этого, если мы будем делать то, что нам должно делать. Рождество и Новый год — время чудес. Так что будем ждать чуда. Обыкновенного чуда.
Часть 4. ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО 1 30 декабря в Кремлевском дворце происходил правительственный прием, посвященный наступлению 2000-го года. Господин Вагнер в числе приглашенных слонялся по залу и ощущал сильное беспокойство. Поначалу он воспринял его как обычную депрессию, посещавшую его в последнее время все чаще и постарался заглушить лошадиной дозой алкоголя. Но это не помогло
Господину Вагнеру не раз приходилось слышать пугающие новости о досрочном уходе президента. Каждый раз он при этом только смеялся, так как хорошо знал президента и его жажду власти. Но сейчас ему стало страшно. Вместо президента с приветствием к гостям обратился премьер.
Это было очень скверным признаком.
Позже, за легким предобеденным фуршетом, премьер как бы ненароком поравнялся с господином Вагнером, кивнул ему и одарил такой иезуитской улыбкой, что у большого друга всех народов мигом похолодело внутри.
Из обрывков услышанных разговоров до него стал доходить поистине ужасный смысл происходящего. Президент уходит со своего поста и оставляет за себя премьера. Господин Вагнер знал, что злейшего врага у него нет, за исключением родственников жены. Самым обидным было то, что для победы ему не хватало всего одного дня.
Он заметался по залу в поисках тех, от кого мог бы получить необходимую информацию в полном объеме. Но ни помощника президента Шнопака, ни кого-нибудь из его команды в зале видно не было.
Наконец Вагнер увидел нужное лицо. Торопливо семеня и разбрасывая на ходу извинения, зал пересекал очень бледный Марат Тоцкий. Он промчался мимо Вагнера, отодвинув его плечом и полетел дальше в направлении выхода.
Вагнер догнал его уже на улице, на ступеньках лестницы.
— Постойте, мистер Тоцкий! — воскликнул он. — Куда вы бежите? Что происходит?
— Что? — визажист уткнулся в Вагнера невидящим взглядом. — Ах, это вы? Ничего. Все нормально. Никто никуда не бежит. Просто у меня билет в Штаты. Меня там ждут друзья, чтобы вместе встретить Новый год. А вы что подумали?
Вагнер понимал, что напоминать сейчас Марату о том, чем он ему Вагнеру, обязан, по меньшей мере бессмысленно. Визажист явно был в панике. Поэтому Вагнер лишь спросил его:
— А куда делся Шнопак?
— Шнопак? —
