На первый взгляд, кроткой Олечке были все карты в руки. Горничная затеяла авральную уборку и ей ничего не стоило, например, уничтожить следы преступления одним взмахом тряпки.
Однако у нее имелось более-менее надежное алиби: в означенный промежуток времени она драила тренажёрный зал в подвале. Со свидетелями – помощниками из клининговой компании.
Вести следствие было сложно. Марианне пришлось изобретать темы беседы, лавировать в нужном направлении и преодолевать сопротивление.
Как подлинный сыщик, она выдумала прикрытие для расспросов. Говорила, что собирает материалы для урока с Дашей по теме «Как прошел день в моей семье». Многие купились.
А вот Артур сразу догадался, что дело неладно. Наверное, сработало журналистское чутье.
– Марианна, донна миа, – прервал он ее посреди допроса, отложил книгу, сел в гамаке, спустив босые ноги в сырую после дневного дождя траву, – говори прямо, чего хочешь выяснить. У тебя что-то сперли из комнаты? Ищешь виновных? Или Петруша чего учудил?
– Да нет, я просто так! – начала отнекиваться Марианна.
– Ну раз просто так, то вот как дело было, гражданин начальник, – сухо заговорил он. – когда вы уехали, я читал на террасе, потому что шел дождь. Принес ноутбук, делал заметки для блога. Когда выглянуло солнце, читал в гамаке. Потом вы явились, ко мне Дашка полезла. Потом Дашка убежала в дом. Если хочешь знать, есть ли у меня алиби – алиби есть. Я все время был на виду и на улице. Передний двор, кстати, камерами просматривается. Нет, конечно, я заходил домой ненадолго. В туалет. На кухню, бутер взять. Но наверх не поднимался. Мать меня видела, садовник, Оля-красотуля. Слушай, – он снял очки и внимательно посмотрел на нее. – Если у тебя что-то из комнаты пропало, так это Дашка, стопудов. Она и в школе клептоманила. Мне мать рассказывала. Плакала, что вот они, вылезли, гены дядьки моего, Петькиного отца. Тот еще жук был. Алкаш, маргинал.
– Ничего у меня не пропало. Я собираю материалы для урока с Дашей.
– Ну-ну, донна миа, – иронично согласился Артур. – Как скажешь.
– А в доме камеры есть?
– Нет. И за домом нет. Только на двор и въезд. В поселке чужие на шастают. Люди приличные живут, охрана по периметру. Если кто согрешил – то свои. Петьке лучше не говори, он с девчонкой крут бывает. Ну, сама знаешь. Ей от него достанется по первое число.
Это Марианна понимала. У нее не было уверенности, что Петр готов проявить родительское понимание и милосердие. Если что заподозрит, Дашке несдобровать.
К вечеру, устав от всего на свете, Марианна устроилась в беседке во дворе – подумать. Было по-летнему тепло. Над черными елками светила круглая луна. осторожно посвистывали птицы, вдалеке брехали собаки. В кустах жимолости кто-то шевелился: наверное, Иваныч бродит, ищет место для новой альпийской горки.
Думать не получалось. Марианна подперла голову рукой, слушала, дышала...
Хлопнула дверь: на крыльцо кто-то вышел, постоял, вернулся в дом. Через минуту появился опять, спустился и решительно зашагал к беседке. В руках человек нес разнообразные предметы.
Когда он пересекал полосу света от окна, Марианна разглядела – Петр. Она встрепенулась и села прямо.
Петр молча вошел в беседку. Поставил на столик круглую стеклянную вазу. Марианна узнала ее: в гостиной стояла на полке, работа итальянского дизайнера, дорогая фиговина. Внутри вазы Петр пристроил свечу, щелкнул зажигалкой. Свет сразу наполнил вазу, преломился в гравированных узорах и превратил стильный, но безликий предмет в магический шар. В беседке стало уютно и чуточку волшебно.
– Как здорово! – восхитилась Марианна. – Классно ты придумал! Давай Дашу позовем, ей понравится.
– Нет, – он бросил ей на колени теплый плед. – Никаких Даш. Побудем вдвоем.
Он сел рядом, положил ей руку на плечо и притянул к себе. Марианна вздрогнула и напряглась. По коже пробежали мурашки. Она еще не привыкла к тому, что теперь ее строгий работодатель может в любой момент обнять ее и поцеловать, и она может сделать то же самое. А после их танца любое его касание было как будоражащий, ослепительный разряд.
Она поерзала, устраиваясь поудобнее. Ей очень нравилось ощущать его тяжелую руку с твердыми мышцами и касаться виском его виска и колючей щеки.
– Расскажи что-нибудь, – попросил Петр. – Хоть что. Например, про детство. Тебе нравилось в школе?
– Нравилось, – улыбнулась Марианна.
– Ты в школе хулиганила?
– С моей бабушкой похулиганишь! Хотя была пара проделок…
Марианна стала рассказывать, как однажды после уроков она вытащила с подругой раздаточную тележку из столовой и каталась на ней по пустому коридору, пока не врезалась в стену. А потом удирала от завхоза. И как они всем классом сбежали с урока рисования через окно второго этажа. Спускались по березе, а Марианна застряла на полпути, и боялась пошевелиться. Вцепилась в ствол руками и ногами, как австралийский медведь коала. Ее физрук еле снял. Бабушка потом с ней неделю не разговаривала…
Петр слушал внимательно, хмыкал, один раз в голос засмеялся, а другой раз любовно погладил ее по голове, как маленькую, и поцеловал в висок.
– Ах ты домашняя девочка… – сказал он тихо и поцеловал еще раз – в шею. А потом приказал: – Рассказывай еще.
– Тебе это интересно?
– Конечно. Кстати, ты должна познакомить меня с твоей бабушкой и мамой.
– Ой… давай… потом.
– Ладно, – его голос похолодел, Марианна поняла, что он обиделся.
– Теперь ты расскажи о своем детстве, – попросила она.
– Давай тоже потом. Прости. Не умею говорить о себе. Мне нужно научиться.
– У тебя уже получилось… однажды.
– Марианна, – он внезапно отодвинулся от нее и снял руку с ее плеча. Ей сразу стало холодно и пусто. – Что случилось сегодня? Тебя кто-то обидел? Даша что-то натворила в твоей комнате? Или Валентина что-то сказала? Я с ней уже поговорил, она больше не будет к тебе цепляться. Она нормальная тетка... просто обо мне беспокоится. Все время бдит, как бы меня не окрутила какая-нибудь хищная секретарша. Она тебя пока плохо знает. Боится, что ты похожа на Ирину.
– Я на нее не обижаюсь.
– Так что с Дашей?
– Ничего!
– Мне с ней поговорить? Смотри, я ее быстро отучу дерзить.
– Петя, пожалуйста! Не говори с ней. Лучше слушай ее! Подростков надо слушать. Гладить по голове. Обнимать, как маленьких. Она еще и правда маленькая! Ну что ты с ней как со взрослой! У нее сейчас столько новых эмоций кипит, она не знает, как с ними справиться. Вот и делает разные глупости.
– Марианна, я пытаюсь... Хотя все же ты неправа. Дети не ангелы. Даша не ангел. Тебе будет проще, если ты это признаешь. Она и в жизни повидала куда больше, чем ты.
