— А этот мистер Гриффин меня отколошматит?
— Нет, — пообещал Руперт. — Никто этого не сделает. Но если ты не войдешь в дом, нам придется оставить тебя на улице. Сами мы уже достаточно для одной ночи нагулялись и уходим сию же минуту.
Это было сказано таким нетерпеливым тоном, что, казалось, убедило Фрэнка больше, чем любое умасливание.
— Уж ладно. — И как только Октавия открыла дверь, он нырнул в дом и исчез в коридоре, ведущем на кухню.
— Полагаю, что он уже совершает набег на кладовку, — пробормотала Октавия, запирая засовы.
— Не думаю, что наш дом — подходящее для него место, — заметил Руперт. — Как только в городе успокоится, отвезем его в «Королевский дуб». Уж Бесси знает, что с такими делать.
— Бедняжка Фрэнк, — устало усмехнулась Октавия. — Неужели он заслужил такую судьбу? — Вдруг ноги у нее стали ватными, и она прислонилась спиной к косяку.
— Идем, — мягко произнес Руперт. — Мы так намучились, дорогая.
— Не намучились — нарадовались, — поправила она, но не стала сопротивляться, когда Руперт, подхватив се на руки, понес по лестнице наверх, через уснувший дом в ее комнаты.
Они долго молчали, глядя друг на друга, словно упиваясь чудесной реальностью, будто впитывали ее, наконец осознав, что кошмар рассеялся.
Октавия нерешительно взяла руку Руперта, сплетя свои холодные пальцы с его теплыми. Затем подняла его правую кисть так, что кольцо Уиндхэмов блеснуло в свете свечи.
— Вот оно и у тебя, — тихо произнесла она.
— Да, у меня. — Высвободив руки, он обнял ее за плечи. — Как тебе удалось проделать это с Филиппом, Октавия? После всего, что случилось? Ты ведь знала, как я к этому отношусь.
— Мне казалось, что именно так надо поступить, — просто объяснила она. — Поэтому я и решилась, иначе бы бросила дело. Прости, если тебя это огорчило, но я должна была добыть кольцо для самой себя. Не для тебя, если так тебе легче.
Резкость се интонаций смягчилась, а глаза сверкали совсем не от гнева.
— Так бы и свернул тебе твою грязную шею, — усмехнулся Руперт, охватывая ладонями точеную шейку девушки.
— А нельзя немного подождать с этим? — пробормотала она, слегка запрокидывая назад голову.
— Ну, часок можно, — рассудительно согласился он. Так стояли они, объятые тишиной, а потом, прошептав «Господи!», Руперт притянул к себе Октавию и, взяв подбородок кончиками пальцев, прижался ртом к ее губам. Руки Октавии пытались расстегнуть его ремень, а Руперт, отпустив ее подбородок, неловко распускал шнуровку корсажа, высвобождая грудь. Он ласкал нежные соски, руки поглаживали ее живот, затем добрались до жаркой бороздки между ног. Одной рукой он нащупал заветное местечко, ладонью другой сжал ягодицы, прильнув так крепко к ее телу, словно хотел разрушить все стоящие между ними физические преграды.
Застонав, Октавия слегка куснула его губы, она прижалась животом к его животу, чувствуя напрягшуюся плоть. Опускаясь на колени, Руперт потянул Октавию за собой. На полу она откинулась на спину, а он, взяв ее руки в свои, прошептал:
— Граф Уиндхэм просит вашей руки, мадам.
Легкий вздох приоткрыл ее губы, но в этот момент Руперт вошел в нее, и Октавия забыла обо всем, кроме восторга соединения.
Каллум Уиндхэм улыбнулся, глядя на женщину, которую собирался сделать графиней. Дрожь удовольствия пробежала по ее телу. В такие минуты ее широко распахнутые от восторженного удивления глаза всегда восхищали его.
Руперт не сводил взгляда с ее преображенного от радости лица, видел, как чувство упоения, такое же всесильное, как пожар, сокрушивший Ньюгейтскую тюрьму, буквально разрывает ее изнутри. Эта мощная сила была способна снести и превратить в прах стены предательства и обмана, разломать и развеять преграды старых обид и недоверия.
А когда его собственная радость излилась искрящимся огневым потоком, Руперт крепко прижал Октавию к своему телу, которое стало опорой против всего, что могло угрожать его любви.
Глава 26
На террасе Виндзорского замка толпились придворные. Среди них прохаживалась королевская чета со свитой. Под благосклонными взглядами гувернанток и статс-дам весело бегали маленькие принцессы.
Вспотевший на послеполуденной жаре принц Уэльский шел позади родителей, даже не делая попытки скрыть свое недовольство. Когда кому-нибудь из любимцев принца удавалось поймать его взгляд, он лишь кивал головой. Но большей частью принц шагал, упорно не поднимая глаз от земли, вытирая мокрый лоб носовым платком, и время от времени оттягивал нижние складки влажного жабо.
Однако лицо наследника престола прояснилось, когда он заметил, что на террасе об руку с мужем появилась леди Уорвик. Ее светлость была одета в платье, бледно-голубой корсаж которого оттеняла темно-синяя, цвета ночи, юбка. Бирюзовая подвеска покоилась в глубокой ложбинке на груди, соблазнительные округлости которой были едва прикрыты кружевом. Прическу из высоко поднятых и напудренных волос украшали расшитые жемчугом синие бархатные банты. В уголке правого глаза была приклеена маленькая круглая мушка, придававшая ее улыбке такую озорную чувственность, что лицо его высочества озарилось восторженной ухмылкой.
Когда королевская семья со свитой приблизилась к этой паре, стоявшей немного в стороне от гуляющих, леди Уорвик присела в глубоком реверансе, а лорд Уорвик, великолепный в своем расшитом серебром костюме цвета антрацита, почтительно поклонился.
— А, миледи… Уорвик… добрый день, — радушно улыбнулся король, знаком разрешая Октавии выпрямиться. — Вы, Уорвик, пропустили самое интересное. Э-э-э… Город, слава Богу, под полным контролем солдат.
— Отрадно слышать, сэр.
— Рад вас видеть снова среди нас, Уорвик.
— Вы очень любезны, сэр, — улыбнулся Руперт.
— И ваша прелестная супруга тосковала без вас. Разве не так, миледи? — В глазах короля светилось добродушное веселье.
— Тосковала — это еще недостаточно сильно сказано, — скромно потупилась Октавия. — Когда милорда нет рядом, я просто схожу с ума.
Довольная ответом королева приветливо улыбнулась и, прежде чем пойти дальше, любезно заметила что-то о хорошей погоде.
Стоявшая среди придворных дам Летиция Уиндхэм быстро, почти виновато, взглянула на Октавию и тут же перевела глаза на се мужа.
Руперт улыбнулся Летиции, и выражение его глаз вдруг странным образом утешило женщину. Словно он ободрял ее и успокаивал. В ответ на губах Летиции мелькнула нерешительная улыбка.
Принц Уэльский задержался на мгновение.
— Восхитительны, как всегда, дорогая. Ну и счастливчик же вы, Уорвик.
— Пока не знаю, сэр.
Принцу хотелось еще постоять, но королевская процессия неумолимо двигалась вперед, как корабль под всеми парусами, так что он был вынужден занять свое место на борту.
