— Но как ты мог меня позвать, если ничего обо мне не знал?
— Знал я о тебе, знал! Уж целую седьмицу ты с Вольгой в Плескове круги водишь! Чего от меня надо, говори давай! Уж не Вольга ли тебя прислал?
— Конунг Вольгаст не имеет права давать мне поручения, потому что я не состою у него на службе. Я сам распоряжаюсь своими силами и своей дружбой. У меня есть важный разговор к изборскому князю. И трудно ждать от хозяина такого сильного города, владеющего половиной племени кривичей, что он не решился даже выслушать гостя. Позволь мне войти, и я обещаю не причинять тебе и твоим людям никакого вреда.
— Ну, войди, коли просишься, — решил наконец князь Дедобор. — Только дружину свою снаружи оставь. Вон, видишь, рощица! — Копьем он указал со стены на дальний край долины. — Пусть туда отойдут и там подождут.
— Но я должен взять с собой хотя бы человек десять. Ходить без дружины мне неприлично, ведь я потомок старинного королевского рода!
На это Дедобор согласился. Почти вся дружина халейгов отошла, куда было указано, и расположилась отдохнуть от перехода, а Одд со Стейном и еще десятком человек вошел в раскрывшиеся ворота.
Внутри Изборска те же привычные земляные избы стояли тесно, ни огородов, ни даже скотных навесов видно не было. Над головой гудел сильный ветер, трепавший одежду и волосы, — стены крепости не полностью прикрывали от него поселение, расположенное на таком высоком месте. Похоже, что здесь жили только сами изборские князья с дружиной и челядью, а также разные ремесленники. Но сейчас никто из них не работал, все мужики держались за топоры и копья, изготовясь отбивать нападение. Людей в крепости оказалось очень много, гораздо больше, чем она могла вместить в обычное время. Похоже, князь Дедобор успел собрать ополчение. Уже некоторое время зная о появлении в Плескове русского князя с дружиной, он ждал неприятностей для себя, поскольку союз Плескова с русью приносил Изборску неприятности уже не раз.
Сам князь Дедобор встретил знатного и опасного гостя за воротами, на маленькой площади, начинавшейся прямо за ними и тесно окруженной земляными избами. Шлем он теперь снял, и можно было видеть, что это человек лет тридцати пяти, с очень светлыми волосами и чертами лица, выдававшими значительную примесь чудинской крови, с белесыми бровями и прозрачными водянисто-голубыми глазами. Похожие чудинские лица виднелись и вокруг него. Одд уже знал от Вольги, что Дедобор был младшим сыном прежнего изборского князя Твердослава и родился от чудинки из племени эстиев, взятой в плен во время похода. Первоначально Дедобор носил чудинское имя Диделя и лишь потом поменял его на княжеское, когда уже после смерти отца одолел двух старших братьев, Избора и Крепислава. Причем в борьбе с более знатными братьями ему помогал сам князь Судислав, надеявшийся, что неустойчивое положение Дидели избавит Плесков от наскоков со стороны Изборска. Жену свою, дочь полотеского князя, он унаследовал от брата Крепислава — иначе едва ли Всесвят полотеский захотел бы назвать своим зятем сына чудинской полонянки.
Зная, что перед ним сын пленницы — в Северных Странах такого если и признали бы под давлением обстоятельств конунгом, то до самой смерти дразнили бы сыном рабыни, — Одд смотрел на хозяина свысока и лишь с трудом придавал своему холодному взгляду дружелюбие, а улыбке — приветливость. Столь же лучезарно Дедобор, как вскоре выяснилось, в ответ улыбнуться не мог, ибо уже утратил в жизненных бурях два передних зуба — один в самой середине, один сбоку.
— Наконец-то я вижу перед собой властителя этой могучей крепости, подобной самому Асгарду![49]— Одд приветственно взмахнул рукой и кивнул. — Могу отметить, что сам ты не менее крепок, чем стены Исбьёрнборга. И должен сказать, что я этому рад.
— Чего тебе-то радоваться? — Дедобор стоял перед площадью, расставив ноги и уперев руки в бока, будто намеревался грудью прикрыть весь город от глаз чужака. А поскольку на четвертом десятке он начал полнеть, то это ему уже почти удавалось.
— Всегда приятно видеть, что твой, возможно, будущий союзник могуч и силен. Ты спрашиваешь себя, что за союз я хочу тебе предложить? — прочитал он вопрос, ясно отразившийся на лице собеседника. — Я расскажу тебе об этом. Но ты и правда думаешь, что нам следует говорить, стоя на торгу?
Ворота за их спиной уже закрылись, и Дедобор понимал, что глупо томить во дворе гостя, у которого с собой всего десять человек. Одд держался вежливо и дружелюбно, намекал о своем желании мира и союза, и не пригласить его в дом было бы ничем не оправданной грубостью.
— Прошу в избу! — Дедобор посторонился и неопределенно махнул рукой на кучку строений на другом конце тесного торга. — Столы не накрыты, уж извини — не ждали!
— Пустое! — Одд улыбнулся. — Если все пройдет так, как я надеюсь, у нас будет время посидеть за столами!
Их провели в самую крупную избу, служившую жилищем Дедобору. Челядинки поспешно прибрались, подготавливая дом, после суматошных сборов на битву, к приему знатного гостя. Из соседней избы смотрели женские лица — из дверей и из маленьких окошек-заволок. Но женщин не звали, и Одд ограничился лишь беглым любопытным взглядом. Он помнил со слов Вольги, что одна из жен Дедобора — дочь князя другой ветви кривичского племени, и хотел бы ее повидать.
Но пиво, когда их наконец усадили за непокрытый стол, принесли челядинки, а кравчий разлил по ковшам.
— Во славу богам, на здоровье людям! — Князь Дедобор приподнял ковш и первым отпил, другие вслед за ним. — Ну, рассказывай! — Сделав один глоток, он поставил ковш на стол, показывая, что время питья еще не пришло. — С чем пожаловал?
— Как тебе известно, в последнее время я побывал в Плескове, в гостях у тамошнего князя Волегостя… — начал переводить Стейн, которого Одд посадил по левую руку от себя, — немалая честь, хоть пока не по заслугам, а только ради знания словенского языка.
— Нет, ты расскажи, откуда ты вообще у нас взялся? — перебил Дедобор. — Из какой ты земли?
Одд начал рассказывать по порядку: немного о Халогаланде, немного о своих странствиях, потом о Ладоге и о том, что в самое ближайшее время берет в жены старшую дочь воеводы Домагостя, от которой уже имеет сына на четвертом году. Дедобор и его бояре слушали, разинув рты. О том, что старшая дочь Домагостя ладожского, Дева Альдога, родила ребенка, как говорили, от самого Волхова-Ящера, здесь давно уже знали, и теперь у изборцев глаза горели: наконец-то они выяснили, кто в том повинен на самом деле! Упомянул Одд и о своем желании найти союзника в молодом плесковском князе, который, благодаря предстоящим женитьбам их обоих на дочерях Домагостя, становился его ближайшим родичем. И это Дедобор и его дружина выслушали с не меньшим вниманием: все, что касалось родственных связей их вечного врага, имело такую же важность и для них.
— Но моя главная цель заключается не в том, чтобы утвердиться в Ладоге, — продолжал Одд. — Может быть, ты слышал, что на северных морях вик Альдейгью называют Серебряными Воротами. Но ведь это еще не все. Серебряные ворота ведут поистине в золотые страны! Через реку Днепр можно попасть не только в Киев, но и в греческий город Корсунь, а там и в сам Миклагард, столицу греческого кейсара. Там собраны неисчислимые богатства. Больше ста лет назад конунг Хрёрек, сын Харальда Боевого Зуба, по прозвищу Браваллин, совершил набег на те земли через Альдейгью и Днепр. А после по его следам проходили и другие отважные воины, и все привозили огромную добычу — золото, серебро, драгоценные украшения, оружие, ткани, вино, красивых пленниц. Все это есть там и сейчас. И глупо было бы не пользоваться дорогой в золотые страны, когда ворота туда уже открыты. Ты согласен со мной?
