Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Макар отрицательно покачал головой.
– Мы поехали все вместе покататься на роликах. На Тульской отличная площадка. Тимофей все время был на наших глазах, а потом вдруг раз – и исчез. Знаете, наверное, как это бывает с детьми. Отвернешься всего на секунду, а его уже нет. Дина первая заметила его исчезновение и вдруг стала очень взрослой и сосредоточенной. Видимо, в тот момент она начисто забыла о своей роли. «Марина, вы должны дать объявление по громкой связи! Лиза, беги проверь игровую». И исчезла точно так же, как Тимофей. Десять минут спустя я стояла возле стойки объявлений, сами можете представить, в каком состоянии. Лиза и Боря со мной. И вдруг видим – идут вдвоем! Вернее, едут.
– Где Дина его нашла?
– В туалете! Тимофей захотел в уборную, а сказать нам постеснялся. И метнулся туда, как был, прямо на роликах. Она обыскала все туалеты и обнаружила его этажом ниже. Меня тогда поразило, что чужая девочка сообразила, куда мог уйти мой ребенок, быстрее, чем я, его мать! Но она всегда понимала их. И Лизу, и Тимофея. Я потом спросила ее, отчего же она мне сразу не сказала, где он. Знаете, что она ответила? Нет, вы никогда не догадаетесь!
Макар добросовестно подумал и признал, что не догадается.
– «Вам было бы неприятно среди писсуаров, Марина. А мне пофиг. Что я, ссущих мужиков не видела?»
Илюшин засмеялся – так похоже она передразнила грубоватую манеру Динки.
– А потом, когда все это случилось, – Марина неопределенно повела рукой, – мы совсем растерялись. Оказалось, были другие семьи, мы не первые…
– …а я вам еще когда говорила! – не удержалась домработница.
– Лида Ивановна!
– А чего сразу!.. Вас обобрали, не меня!.. Мне-то что! На чужом дворе – хоть трава не расти!
Она хотела еще что-то добавить, но махнула рукой.
– Мы с Борей и детьми решили, что постепенно все забудется, – сказала Марина. – Но через несколько месяцев мне стало ясно, что… – Она замялась. – Я выяснила, где содержат Дину. Получила разрешение на свидание. Она не ожидала меня увидеть. Я только успела сказать, что мы на нее не сердимся, и она сразу зарыдала, точнее – завыла, это невозможно было слушать, такая сдержанная девочка – и вдруг этот вой… как зверь в капкане. Я перепугалась, закричала, чтобы вызвали врача… Никого, конечно, не вызвали, а просто увели ее, то есть утащили. Ужасно. Потом она отказывалась с нами видеться, хотя пытались и я, и Боря… Я выяснила, что ее изредка навещает один мужчина, кажется, отчим. Он собирал ей посылки. Мы договорились, что он будет предупреждать заранее, и передавали с ним разное… То, что всегда требуется молодой девушке. Мужчина не всегда может сообразить…
Марина развела руками, словно извиняясь за мужчин.
Они помолчали.
– История, которая происходила на моих глазах… – начал Макар. – Я рассказал вам ее не до конца. Дело в том, что у меня был ваш номер телефона, потому что Дина хотела вам кое-что передать. Я сейчас вернусь… – Он встал. – Лида Ивановна, не откажите в помощи…
Неразборчиво бубня под нос, домработница побрела за ним.
Минуту спустя она распахнула дверь и придержала, пока Илюшин заносил громоздкий пакет в столовую. Прислонив его к стене, он вытащил складной нож и осторожно удалил упаковку.
– Дина приложила колоссальные усилия, чтобы вернуть его, – сказал он. – Мы с напарником только помогли ей найти человека, который был организатором краж.
Марина не отвечала, глядя на портрет. Илюшин секунду смотрел на ее лицо, затем встал и вышел.
В соседней комнате он по привычке хотел устроиться на подоконнике, но спохватился и придвинул стул.
Во дворе под деревьями девушка, очень похожая на мать, играла с собакой. Псина, несмотря на хромоту, резво носилась с мячом и подпрыгивала за тарелкой.
Девушка заметила Илюшина, отбросила мяч и вбежала в дом. Несколько секунд спустя она стояла перед ним – запыхавшаяся, взволнованная.
– Вы приехали по поводу Динки, правда?
Макар кивнул.
– Она к нам вернется?
Илюшин, озадаченный этим вопросом, молчал, и девушка шагнула к нему, мгновенно вспыхнув.
– Слушайте, вы! Мне плевать, что вы о ней думаете! Это вообще не ваше дело! Мы знаем… я с ее матерью разговаривала, это же ужас какой-то, чудовище, даже папа сказал, что она бессердечная! А вы… что вы можете понимать!
Макар смиренно согласился, что понимать он ничего не может.
– Где она? Говорите сейчас же!
Динка
Моя смена закончилась в четыре. Я немного поболтала с девушками на раздаче, которые в любую свободную минуту принимались сплетничать об актерах, сменила униформу на свою одежду и побрела домой.
Комнату в общаге мы делили с двумя девчонками из нашей столовой. Жуткий клоповник, по правде сказать. Но из окна видны крыши и телебашня. Ну, и еще окна второго корпуса. Я поняла, как чувствуют себя рыбы в двух соседних аквариумах в зоомагазине.
Лифт опять не работал. Я тащилась вверх по бесконечной лестнице, пропахшей куревом, и ни о чем не думала.
Вот чем мне нравилась моя работа. Постоишь над раковиной с посудой несколько часов – и ни единой мысли в голове. Как будто ты их смыл вместе с засохшим картофельным пюре.
Туда им и дорога.
Мои соседки еще не вернулись. За стеной бранилась семейная пара, – лаялась, как говорила моя мать, и надо признать, ее словцо куда точнее отражало то, что происходило между ними. Жена гавкала, муж рычал, и время от времени оба переходили на ожесточенный визг. С другой стороны выпивали, но сдержанно. Наверху пели.
Мое новое жилище напоминало полку в плацкартном вагоне. Только, кажется, этот поезд никуда не ехал, а просто стоял на полустанке.
Знаете, а ведь Ясногородский не удивился, увидев меня.
Когда мы узнали, где он скрывается, Сергей спросил: почему я уверена, что картина все еще у него? Зачем ему портрет незнакомой бабы?
Макар только улыбнулся. Он-то понимал.
Леонид Андреевич ни за что не избавился бы от этой картины. Ни за что! Я была уверена: он повесит ее на видное место, может быть, даже в спальне, чтобы утром, открывая глаза, первым делом видеть не облака, не листья на деревьях, а осязаемое подтверждение своей победы. Это был его золотой кубок. Он получил его, когда переиграл меня.
Но за эти годы все изменилось.
Он скучал по мне. Я увидела это по мгновенной радости, мелькнувшей в его взгляде прежде, чем выражение глаз вновь стало непроницаемым. Усталость и прочно въевшуюся брезгливость смыло с его лица, как мусор – волной. Передо мной был прежний Леонид Андреевич, вальяжный и добродушный.
Он боялся меня.
Он был счастлив, что я пришла.
Я знала, потому что и сама чувствовала то же самое.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
